- Хоть он и слабый, но, мне кажется, посильнее тебя, - улыбнулась Татьяна, окинув визави влюбленным взглядом. - Он оказался способен пострадать за любовь. А ты только зря мучаешь свой тощий торс всем этим китайским балетом для бедных.
- Нет, ты неправа. Духовная сила тоже что-то значит в этом иллюзорном мире. Я должен учиться лепить из реальности то, что кажется мне наиболее правильным. Но со всех сторон меня подстерегают неудачи. Это мне сегодня набили морду. Мне указали на место. Меня ограничили, в то время, как человек должен быть безграничен. Он должен сквозить между атомами Вселенной. Вот, Раздобурдин это умеет. Он не дерется, а просто программирует. Что бы ты сказала, если бы твоя собственная нога заявила: "Таня, ты сковываешь мою свободу, ты засовываешь меня в тапочек, а я хочу лежать на шкафу, я буду против тебя бороться, защищайся!".
- Ну, нога, это чересчур. С ногой разобраться не трудно. Однако, некоторые части тела примерно так себя и ведут. Например, голова хочет разводиться, а ниже пояса хочет любить.
- Это совместимо.
- Да, но чье-то другое ниже пояса хочет любить все, что вообще бывает ниже пояса, а голова ему потворствует. Такое трогательное единство! Такая цельность характера!
- У ниже пояса своя голова на плечах есть. И эта голова не видит никакого противоречия между вечной любовью и нормальной половой функцией. Да, кстати, пока человек жив, он способен меняться. Я изменился.
- Скорее, пока ты шевелишься, ты способен мне изменить.
- Когда я перейду в мир иной, завещаю мумифицировать мое тело и прислать его тебе в качестве идеального мужа.
- Ну да, чтобы в один прекрасный момент я застала возле своей мумии Наташу Раздобурдину.
В коридоре замаячил шатающийся Пельмень. Ему было плохо. Таня пошла его утешать. Кажется, они позволили себе много лишнего, но никто этого не видел, потому, что Джокер ушел. Они долго и безнаказанно лизались, в первобытной страсти задевая искусственную пальму. И в их поцелуях было столько же сладости, сколько в мускатном орехе. А горечи еще больше.
* * *
За изгибом коридора возле второй пальмы такой же Пельмень, только во фраке, целовался с такой же Татьяной, только немного полнее, моложе, ниже и в свадебном платье.
* * *
Но у художника с пупсом барби дело зашло еще дальше. Впрочем, это не в счет, потому что художник еще хуже евнуха. Даже если ему и дают, все равно получается, будто ничего не было.
2 глава без номера. НЕНАВЯЗЧИВЫЙ РАЗВОД
- Дорогая моя, я пригласила ее свидетельницей специально ради тебя и твоего дурацкого Пельменя. И вот благодарность. Нет, ну ты подумай! Мало мне было позорища с нашими предками, что мои, что Валюнины, так еще и эта Наташа. Она собиралась явиться с Пельменем, как невеста. Представляешь себе, наглость! Мало того, что она спит с твоим Джокером, у нее хватает фантазии еще и на свадьбу припереться. У Валюни такой нормальный папаша, я уже обрадовалась, будут нормальные родственники хоть со стороны мужа. Ну, щенка твоего я готова терпеть, в малых дозах он даже забавен. А тут эта чума болотная, тетя Лена, по которой улица Фрунзе плачет. Причем, заметь, вся плачет, в полном составе: и психушка, и монастырь с малюнками Врубеля, и стадион, и ночной клуб, который на месте ресторана, который на месте кинотеатра. Как так, сыночек женится, а меня не позвали! Триста лет она этого сыночка не видела, так еще бы триста и не увидела. Она мне говорит, почему бы не взять Наташеньку свидетельницей. В гробу я видала эту свидетельницу в белых тапочках! Еще и со свечечкой в одном месте, как ракета!
Маричка проворно гладила кружевной воротник Таниного серого платья. Таня обильно красила глаза.
- Самое главное, не плачь и не опаздывай. А то он подумает, что ты разводиться не хочешь.
- Послушай, а почему он назначил встречу прямо там? Может, он не придет? Не смейся, ты вспомни, как мы женились. Тогда его брат не приехал. А теперь, кто знает, Антон приедет, а он - нет. Я чувствую, он точно что-то задумал.
- Ну и что ему это даст? Это же надо дойти до такого идиотизма. Но, знаешь, лучше позвони ему, напомни. Пусть потом не отговаривается, что перепутал день или с кем-нибудь проспал.
