— Ну да. И, вроде как на его, на спяшшего.
— Не зашибло?
— Я смотрел, крови не нашел. Но досталось малость, шерсть зацепило. Вон на той булыжине, — тронул ногой камень с острой кромкой, — клочья висят.
— И с чего бы это стенка завалилась, — спросил скорее себя, чем напарника Фарит. — Землетрясений в наших краях сроду не бывало.
— Зато взрывают на вашем карьере частенько.
— Так это за сколь отседова будет?
— Сколь ни сколь, а когда порода еле держится и чиха может хватить.
— И то верно.
— Ну чего? Сходим, глянем? — спросил Рахим.
— Ты еще не лазил?
— Только до закраины. Там спуститься можно, я пробовал. Но одному идтить… сам знаешь.
— Ну да, одному и сгинуть недолго, — согласился Фарит.
— Я веревку взял. И меловой камень тожь, будем на стене стрелы рисовать, — похлопал по заплечному мешку.
— Ну, тогды не потеряемся.
ГОРНЫЕ ЛАБИРИНТЫ
Цельный месяц лазили Фарит с Рахимом по пустому нутру горы. Фарит даже спецьяльно отпуск себе оформил.
Нашли главное тело пещеры, каменный свод высотой больше тридцати метров и без малого километр в поперечнике. Десятки больших и малых ответвлений. Одни выводили в небольшие пещерки, сухие, либо с озерцами прозрачной воды. Другие упирались в скальные нагромождения. А иные уходили в бесконечность, и пройти по ним не было никаких возможностей. Потому как на пути вставали либо завалы, либо провалы. Дороги трактора еще не выровняли, мосты не прокинули, асфальт не положили, а трамвайное движение пустить забыли.
В двух местах пещерная полость выходила наружу. Единажды увидели высоко — камень не добросить, — световую полосу, наискось падающую на стену. Долго спорили, где это, пока не пришли к согласию. В другой раз боковой проход вывел к светящейся щели. Попытались расковырять, скальная пластина топору не поддалась. Тогда Фарит молотком пожертвовал. Привязал его к веревке и, после нескольких попыток, выбросил-таки его в щель. Найдут молоток, проход пробьют, и не надо будет по подземным лабиринтам всякий раз в темноте пробираться.
Вечерами Фарит долго пыхтел — в отблесках кострового пламени рисовал карандашом в своем блокноте вновь обследованные участки, пытался выстроить правильную пещерную карту и описать очередную находку.
— Нам с тобой ни в жисть все не обсмотреть, — подвел он итоги очередного дня. — Чем больше лазим, тем больше нового открывается. Никак через весь Уральский хребет пещерина проползает.
— Ну, дык, — гордый за свое первооткрытие, отозвался Рахим, — вона какое хозяйство. Королевство цельное, или, скажем, царствие.
— Царство! — поправил Фарит.
— Какая разница то?
— Царство — это как государство. В ём ты можешь жить, я, другие люди. А царствие… вот крякнешь ты, к примеру, насовсем, и скажут тебе на прощание, как пожелают — царствие небесное.
— А! — понятливо кивнул Рахим. Затянулся пару раз, обдумывая чего-то, головой покачал, руками покрутил и выдал. — Можа, позовем кого в помощники?
— Как только, так сразу, — охотно согласился Фарит.
— Как только чего?
— А как найдем чего пользительного.
— Для кого?
— Для себя! Не для дяди чужого.
Блокнот он сноровисто крутил то влево, то вправо. Заместо линейки у его была верхняя крышка пластмассовой коробки из-под шашек. Он шевелил малокровными губами, высчитывая маленькие клеточки на бумаге, ставил карандашом точку и, напряженно раскрыв рот, соединял точки тонкой грифельной линией.
— Мы же в сердце горы ковыряемся. Вдруг там уголь каменный, руда железная где найдутся? А то и золото с алмазами. Я для чё образцы пород беру, а? Я ж в них маненько того, кумекаю. В нашей котловине какой только разности не попадалось! Как-то даже изумрудный камень нашли!
— Настоящий?
— А хто его знает. Но здоровый. С баранью голову. Приехал бородатый мужик из Миасса, из геологического музея, ученый весь. Полазил в том месте, где находку обнаружили, несколько ящиков породы наковырял и с собой увез. Ему даже машину большую дали, чтобы, значит до места доставить. А он еще наказал нашим — всю породу с энтого краю в отдельный отвал складировать, штобы они потом ее проверили.
— Ну а мы лазим, толк какой ужо есть? Или пока впустую?
