В Центре правильно расшифруют этот с первого взгляда жалостливый текст.
'Милый папа. Я тут надыбала один акт провернуть, шандарахнуть чуркам по мозгам, чтобы гайки съехали. Пришли мне полведра 'картошки' (взрывчатка, здесь идалее прим. Автора), один соленый огурец (гранатомет), два зеленых помидора (две тысячи баксов), и сто ложек ячменя (сто тысяч дешевых русских рублей). Все клево, кенты на мази, пруха с нами, осталось забашлять. Тезка Фу-чека'.
АНОНИМ
— Аллё! Милиция? — из трубки выползает вкрадчивый голос второй степени подержанности и первой степени запуганности.
— Чего вам, гражданин?! — Дежурный по Ленинскому райотделу товарищ майор деловито обгладывал приготовленный любимой не им одним женой походный милицейский бутерброд.
— Не, вы скажите, это милиция? — вкрадчивость сползла на торопливый шепот. Причем наиважнейшее для него слово звонивший произнес как 'милисыя', что тут же не преминул отметить для себя дежурный.
— Это морг твой! — сразу придавил звонившего смертельной тяжестью опытный борец с телефонными жалобщиками. Звонют целый день деньской, пожрать от них некогда, каждое дежурство одно и то же, — возвращаешься домой — а и половина авоськи не съедена, добро на… переводится.
— Ой, ёп тать! — дернулась труба в ослабевшей руке. — Я ж 02 набирал! Извините, не туда попал.
— Да туда ты попал, зануда, туда! — проглотил, наконец, вставший поперек горла шматок сала товарищ майор. — Не ссы раньше времени!
— Не-не, мне в морг не надо, рановато еще. Мне в милицию надо. В морге по моему вопросу не знают.
— А в милиции знают?
— Ну, дык, должны, вроде.
— И чего они тебе такого задолжали? — медленно и въедливо полюбопытствовали на другом конце бесконечного провода, и после малой паузы спросили строго, как выстрелили: — А ну, колись добровольно, гнида!
— Мне бы в госбезопасность позвонить, — чистосердечно признался насмерть оробевший гражданин.
Услышав имя старшего брата, товарищ майор торопливо вытер лоснящуюся жиром лапу о полу грязного кителя и резво принял позу всегдашней боевой готовности хоть сейчас и хоть куда. Если прикажут.
— А на фига тебе в госбезопасность? — раздались параллельно: ленивый голос в трубке для затягивания времени и фоном скорострельный треск клавиш компьютера для устной и письменной идентификации.
— Важное сообщение!
— Про заложенную бомбу?
— Какая к чертям собачьим бомба?
— Про которую сегодня все кому не лень названивают!
— Нет у меня никакой бомбы! Не сделал еще!
— Конечно, нет! Откуда у тебя бомба, когда ты ее уже заложил. Говори, куда, паскуда!
— Никого я не закладывал… Я по другому вопросу.
— Вы кто, гражданин?
— Аноним я. И у меня сообщение государственной важности!
Нотки отчаяния и животного страха звонившего были такими податливыми, что дежурный майор малость и сам струхнул — а не проверка ли его служебного рвения и со-ответственного соответствия наблюдается? А тут еще эти магнитофоны, которые теперь всегда, даже если свет вырубишь и пленку забудешь вставить. Стоит только кодовым словам, даже случайно, даже если звонивший явно с головой не в ладах и сам не ведает, что несет.
— Аноним, говоришь? Посмотрим. Так, так. Твой телефон такой? — скороговоркой протрещали шесть до боли знакомых цифр.
— Ага! А как вы узнали?
— Адрес у тебя: проспект Металлургов, дом 12, квартиру сказать?
'Ни фига себе, — подумал мокреющей спиной Сева, — во, сволочи! Пернуть спокойно нельзя, тут же услышат, анализ проведут и узнают, сколько я с утра сигарет выкурил! — Хвост его поджался, стало немного страшно за свою никчемную жизнь, а еще больше за несанкционированное наблюдение за общими скамейками, расставленными для честных граждан по всему железоименному проспекту'.
— Квартиру? Мою? Не надо, не говорите! Они подслушивают!
— Ну ладно, анонимный гражданин по фамилии…
— Не выдавайте!
— …. скажу я тебе телефон госбезопасности, — смилостивился на том конце провода дежурный мент, — только если ты им туфту впаривать зачнешь, или шутить вздумаешь, они тебе ноги из самой этой выдернут.
— Хи-хи-хи, — нервно заблеял Сева.
— Ты чего, брякнутый?
— Не-а!
— А чего ржешь?
— Так того, ноги они у меня долго искать будут!
