Узнав о том, что ошибался по поводу своего отца, он решил рискнуть и рассказал ей о своих настоящих чувствах. Почему же она убежала? После ее подарка прошлой ночью он подумал, что она тоже испытывала к нему чувства… Что ж, должно быть, он ошибался.
По тому, как он все видел, сейчас у него было только два выбора. Забыть о подарке, который он приготовил для нее, пойти прокатиться на волнах, затем во второй половине дня сесть на самолет и вернуться к своей прежней жизни.
Или прекратить убегать и встретиться с Калли лицом к лицу.
Арчер направился к машине, доска у него под мышкой внезапно, казалось, стала весить тонну.
Когда он положил ее на заднее сиденье, он все еще испытывал эту тяжесть. Затем его взгляд остановился на красной двухдверной машине, точно такой же, как та, на которой он вместе с Калли исследовал южное побережье Италии. Он помнил, как наслаждался маневренностью машины на особенно извилистой дороге, они смеялись и шутили вместе, а позднее он насладился изгибами ее прекрасного тела. Он хотел вернуться в прошлое, и эта машина была напоминанием, но готов ли он на этот раз выбрать другой путь?
Какой будет его жизнь, если на этот раз он не убежит? Если он по правде откроется ей и доверит свое сердце? От страха у него затряслись руки, и он засунул их в карманы своих длинных шортов.
У него уже был ответ на этот вопрос. Он восстановил отношения со своим отцом и был этому несказанно рад. Рискнуть и довериться человеку не было такой плохой идеей. И ему не было бы так плохо, если бы он не испытывал к Калли никаких чувств. И эти чувства были гораздо глубже простой заботы. Вопрос состоял в том, как далеко он готов зайти, чтобы убедить ее в этом?
Калли взяла свои эмоции под контроль ради своей матери. Она охотно съела индейку, которая на вкус была как картон, и сухой рождественский пудинг, она пела громче всех собравшихся рождественские песни, она неестественно радостно смеялась над каждой глупой шуткой, которую слышала. Она думала, что у нее отлично получилось скрыть, что с ней что-то было не так. До тех пор пока она не вкатила коляску своей матери в ее комнату и Нора не взяла ее за руку, ее уставшее лицо было напряжено от волнения.
— Что случилось?
Калли уже собиралась все отрицать, но Нора покачала головой:
— Сделай мне одолжение, родная, и позволь мне быть для тебя мамой во всех отношениях.
Это сработало, вызвало чувство вины. Калли заботилась о своей матери уже достаточно долгое время, и она знала, что когда-то независимой Норе это было не по душе. Она прожила свою жизнь, будучи матерью-одиночкой, и ни разу не жаловалась на свою долю. Если что-то должно быть сделано, она делала это, поэтому потеря активности и физических возможностей, вызванная этой страшной болезнью… Калли даже не представляла себе, как тяжело, должно быть, ей было. — Стресс на работе. Ничего серьезного, — ответила она, не желая волновать свою мать, только не сегодня.
Нора всегда любила Рождество со всеми его традициями: запеченная начиненная индейка, трюфеля и пудинг и процесс их приготовления. У них каждый год была нарядная елка и подарки в рождественском носке, и этот день был еще более особенным из-за матери, которая готова была на все ради своего ребенка.
Возможно, праздновали они скромно и только вдвоем, но это много значило для ее матери.
Теперь эти дни были в прошлом, но меньшее, что Калли может сделать, — это не испортить Рождество для Норы. Особенно после того, как она уже испортила его себе самой.
Нора внимательно всматривалась в ее лицо, как будто бы пыталась разгадать правду, и Калли, следуя импульсу, склонилась вниз и обняла ее.
— Не волнуйся, мама. Со мной все в порядке. — А потом она посмотрела наверх через плечо своей матери и увидела в дверном проеме Арчера. — Что за?…
— Калли?
Она выпрямилась и положила руку на плечо своей матери, надеясь, что предупредительный взгляд убедил его в том, что она хотела: чтобы Арчер развернулся и убрался отсюда тем же путем, что пришел. Проследив за направлением ее взгляда, Нора медленно повернулась, пока не оказалась лицом к Арчеру.
