коллегу.
– Хочу, чтобы ты знала, как я переживаю из-за того случая с мальчиком, – сказала
Линдси с состраданием в глазах. – Что с тобой творила пресса… ну, все, кто с тобою
знаком, знают правду.
– Спасибо, - поблагодарила Сэм вполголоса. – Я это ценю.
***
К семи часам Сэм сидела в своем кабинете и просматривала четыре распечатки
записей телефонных звонков из дома сенатора, офиса и двух мобильников. В глазах плыло
от недосыпа, в котором Сэм обвиняла поцелуй Ника и воспоминания, воскрешавшие этот
поцелуй. Она выискивала схему и подкреплялась второй за день диетической содовой.
Большинство звонков шло на номера Вашингтона и Вирджинии, но она заметила
несколько звонков на неделе в Чикаго, причем длились они по часу и более. Сэм взяла на
заметку проверить номер.
Достаточно регулярно, чтобы их проследить, всплывало несколько номеров. Она
составила список и переадресовала одному из детективов, прикрепленных к ней в
помощники.
Схватив еще содовой и черствый бублик, оставшийся со вчерашнего дня, Сэм
решила заехать перемолвиться словечком с шефом Фарнсуортом, перед тем как
встретиться с Фредди на Капитолийском холме. У здания национальной безопасности на
нее обрушились поджидавшие репортеры. Увидев, сколько их, она на секунду подумала
было вернуться и попросить пару дежурных помочь ей пробраться сквозь толпу. Однако
отмела эту идею как трусливую и вступила в драку.
– Сержант, вы уже готовы назвать подозреваемых?
– Как был убит сенатор?
– Кто его нашел?
– Что вы думаете о заголовках сегодняшних газет?
От последнего вопроса в животе все перевернулось: Сэм могла лишь вообразить, что
пишут газеты о детективе, которого департамент выбрал вести расследование самого
громкого преступления в городе. Она подняла руку, чтобы пресечь град вопросов.
– На настоящий момент могу сказать только, что идет расследование, и как только
нам станет известно больше, мы созовем пресс-конференцию. Пока без комментариев. А
сейчас дайте пройти. Мне нужно работать.
Они не сдвинулись с места, но и не препятствовали ей прокладывать себе дорогу.
Взъерошенная и раздосадованная, Сэм забралась в полицейскую машину без
опознавательных знаков и закрыла дверь, пробормотав.
– Гребаные стервятники.
У Хартского здания Сената бросила два четвертака в газетный автомат и вытянула
утренний выпуск Washington Post где центральный заголовок объявлял об убийстве
сенатора. Ниже – колонка поменьше, заголовок гласил: «Опозоренный детектив назначен
на расследование убийства». Сэм издала расстроенный рык, когда слова смешались на
странице, как часто происходило от стресса или усталости. Чертова дислексия. Сделав
глубокий вздох, попыталась снова, читая медленно, слово за словом, как и тренировалась
раньше.
Колонка содержала пересказ облавы, приведшей к смерти Квентина Джонсона, и
останавливалась, прямо не доходя до того, чтобы поставить под сомнение компетентность
Сэм и ее шефа.
– Здорово, - проворчала она. – Просто здорово.
И, бросив газету в мусор, доехала на лифте на второй этаж, где Фредди ждал ее,
наслаждаясь глазурованным пончиком.
– Ты видела газеты? – спросил напарник, смахивая прилипшие крошки тыльной
стороной ладони.
Сэм отрывисто кивнула, и пока он не успел ввязаться в дальнейшее обсуждение
статьи, быстренько ввела его в курс дела: проникновение к Нику, результаты аутопсии и
записи разговоров. Показав на дверь, ведущую в ряд кабинетов сенатора О’Коннора,
сказала: – Давай приступим.
***
Просмотрев оставшееся имущество в кабинете Джона, где они не нашли ничего
полезного для дела, Сэм и Фредди прошлись от помощников по административным
вопросам по народу, ведавшему законодательными делами, и до персонала в ричмондском
офисе сенатора и директора по связям. И каждому работнику сенатора О’Коннора
задавали одни и те же вопросы: «где вы были в ночь убийства», «был ли у вас ключ от его
квартиры», «что вы знаете о его личной жизни», «не можете ли вспомнить кого-нибудь,
