– Прежде чем уйдешь, мне нужно узнать одну вещь.
– Какую? – прошептала она.
Ник отпустил ее руку, взял в ладони лицо и наклонился, чтобы поцеловать.
Когда его губы накрыли ее рот, Сэм собрала все силы и прервала поцелуй.
– Я не могу, Ник. Только не во время расследования. – Но как же ей хотелось
продолжить поцелуй!
– Мне было необходимо убедиться, что все так же, как мне запомнилось.
От избытка чувств она закрыла глаза.
– Ну и как?
– Даже лучше, – признался он и попытался продолжить.
– Погоди, Ник. Погоди. – Она прижала ладонь к его груди, чтобы он не приближался.
– Мы не можем. Не сейчас. Только не когда я по уши в расследовании убийства, к
которому ты причастен.
– Я этого не делал.
И он расстегнул заколку, державшую ее «хвост», и пропустил пальцы по всей длине
освободившихся волос.
Лишившись силы от такого интимного жеста, Сэм отступила от Ника.
– Я знаю, что ты не убивал. Но ты все равно причастен. У меня и так полно проблем
даже без неуместных кувырканий со свидетелем.
– Так вот что это было бы? – Глаза загорелись яростью и уставились на нее. –
Неуместное кувыркание?
– Нет, – тихо произнесла она. – И это еще одна причина, почему ничего хорошего не
выйдет, если что-то начать сейчас.
Он придвинулся ближе.
– Уже началось, Сэм. Началось шесть лет назад, и мы ничего не закончили. На этот
раз я хочу закончить. Может, не прямо сейчас, но со временем. Я буду глупцом, если
позволю тебе выскользнуть из рук, как первый раз. Я не повторю своей ошибки.
Пораженная его горячностью, Сэм отступила на шаг.
– Признательна за предупреждение, но, возможно, такие дела лучше оставить
незавершенными. У нас обоих много чего происходит…
– Увидимся завтра, – прервал ее Ник и вручил заколку.
Идя к двери, выходя из дома, Сэм чувствовала спиной его взгляд. И всю дорогу
домой на губах горел поцелуй.
Глава 8
На следующее утро, рано, стоя над бренными останками сенатора Джона Томаса
О’Коннора, возраст тридцать три года, Сэм думала, что смерть – великий уравнитель. Мы
выходим из ничего и уходим в ничто. И в смерти то, что мы достигли – или чего не
достигли, - ничто не имеет значения. Сенатор или каменщик, миллионер или мать на
пособии, - все выглядят более-менее одинаково, лежа на столе патологоанатома.
– Я определила время смерти, приблизительно одиннадцать часов вечера, - сообщила
доктор Линдси Макнамара, главный окружной судмедэксперт, стягивая резинку с длинных
рыжих волос, забранных на время аутопсии в «конский хвост».
– Почти сразу, как он пришел домой. Убийца, возможно, ждал его.
– Обед включал филе-миньон, картофель, смесь зелени и то, что выглядит как две
кружки пива.
– Лекарства?
– Я еще жду отчет по токсикологии.
– Причина смерти?
– Ранение в горло, нанесенное острым предметом. Рассечена яремная вена. Он очень
быстро истек до смерти.
– Что было первым? Шея или гениталии?
– Гениталии.
Сэм поморщилась.
– Жуткая смерть.
– Наверное, самая страшная для мужчины.
– Он был жив и осознавал, что кто-то, кого он знал, отсек ему член, – проговорила
Сэм, скорее для себя, чем для Линдси.
– Ты уверена, что это был знакомый?
– Ничего определенного, но я склоняюсь к этому, потому что никаких следов борьбы
и взлома.
– Также никаких частиц кожи под ногтями или оборонительных травм на руках.
– Он не оборонялся.
– Все случилось быстро.
Линдси показала рукой на пенис О’Конора, плавающий в какой-то жидкости.
Сэм подавила необычный для нее приступ тошноты. Обычно такие вещи ее никак не
впечатляли, но ведь она никогда прежде не видела отрезанный пенис.
– Чистый четкий разрез, – прокомментировала Линдси.
– Потому убийца сумел вонзить кинжал в шею сенатора, пока тот еще сидел в
кровати.
– Точно. Он дернулся бы при кастрировании. Возможно, потерял сознание от
болевого шока.
– Поэтому он не увидел момент наступления смерти.
– Наверно, нет.
– Спасибо, док. Пошлешь отчет, когда будет готово?
– Ты его получишь, – пообещала Линдси. – Сэм?
Сэм, которая потянулась за сотовым, чтобы проверить сообщения, взглянула на
