Кристина выглядела такой грустной и подавленной, что у Ника дрогнуло сердце при
взгляде на нее.
– Почему бы тебе не пойти домой, Крис? На сегодня мы уже ничего не сможем
сделать.
– А что насчет тебя?
– Я тоже скоро пойду.
– Ладно, - вставая, согласилась она. – Увидимся утром.
– Постарайся поспать.
– Если бы.
Ник проводил ее до двери и простился, напоследок крепко обняв, прежде чем пойти
в офис Джона. Если бы не фото друга с племянниками на подоконнике, не было никакого
следа ни его, ни того, что он провел здесь, работая, пять лет. Усаживаясь в кресло Джона,
Ник не был уверен, что хотел найти. Повернувшись к окну, он мог видеть в отдалении
освещенный памятник Вашингтону.
Откинув голову на спинку, Ник пристально смотрел на памятник и наконец позволил
себе сделать то, что ему нужно было весь этот день. Он дал волю слезам.
***
Истощенная после шестнадцатичасового рабочего дня, Сэм появилась дома и
улыбнулась, услышав жужжание инвалидного кресла, на котором отец ехал поздороваться
с ней.
– Привет, пап.
– Что-то поздно сегодня.
– Я на деле О’Коннора.
Не парализованная часть лица приподнялась в улыбке.
– Прям сразу? Фарнсуорт посадил тебя обратно в седло.
Она скинула ботинки и наклонилась поцеловать его в щеку.
– Похоже на то.
Из кухни поздороваться с Сэм вышла Селия, сиделка отца.
– Как, мы готовы пойти в постель, Скип?
Сэм не понравилось возмущение, пробежавшее по способной двигаться стороне
лица отца.
– Давай ступай, пап. Я буду здесь, когда ты закончишь. У меня есть парочка вещей,
по которым я хотела пробежаться с тобой.
– Полагаю, что смогу выкроить для тебя время, – пошутил отец, поворачивая кресло
единственным работающим пальцем и следуя за Селией в спальню, которая раньше была
столовой.
Сэм прошла в кухню и наложила себе тарелку тушеного мяса, которое для нее на
плите оставила Селия. Потом поела стоя, не ощущая вкуса, пока как в кино прокручивала
в голове события дня. При нормальных обстоятельствах Сэм с головой бы погрузилась в
дело. Вертела бы его так и эдак, выискивая мотивы, составляя список подозреваемых.
Однако вместо того она думала о той грусти, которая весь день исходила от Ника. Больше
всего хотелось обнять его и утешить, что вряд ли можно назвать профессиональным
порывом.
Решив, что бессмысленно запихивать в себя еду, она выбросила остатки в мусорное
ведро и, ссутулив плечи, замерла над раковиной. И все еще стояла так, когда в кухню
вошла Селия.
– Он готов.
– Спасибо, Селия.
– Он вроде…
– Что? - немедленно забив тревогу, спросила Сэм.
– Последние несколько дней словно не в себе.
– На следующей неделе стукнет два года.
– Может, и поэтому.
– Не спускай с него глаз.
Селия кивнула в знак согласия.
– Что ты узнала о сенаторе О’Конноре?
– Меньше, чем хотелось бы.
– Такая трагедия, - качая головой, сказала Селия. – Мы не отрывались от новостей
весь день. Какая ужасная потеря.
– Казалось, у парня было все.
– Что-то в нем проглядывало грустное.
– Почему ты так считаешь?
– Ничего особенного. Просто от него исходило что-то такое.
– Никогда не замечала, - призналась Сэм, заинтригованная наблюдениями Селии. И
взяла себе на заметку найти какие-нибудь видеозаписи речей сенатора в зале Сената и
теле-интервью.
– Ступай, поговори с отцом. Он так всегда ждет, когда ты появишься.
– Рагу отличное. Спасибо.
– Рада, что тебе понравилось.
Сэм пошла к отцу в спальню, где он устроился в кровати со шлангом респиратора,
тянувшимся от его горла к стоявшей на полу машине, поддерживающей его дыхание всю
ночь.
– Выглядишь разбитой, – заявил отец. Речь отдавалась грубым стаккато в
респираторе.
– Долгий паршивый денек. – Сэм уселась на стул рядом с больничной койкой и
уперлась ногой в раму под прессованным матрасом, уменьшавшим пролежни. – Но уж
куда лучше, чем снова перекладывать бумажки.
– Что удалось выяснить? – спросил отец, возвратившись к роли бывшего капитана
полиции.
Она коротко рассказала о минувших событиях, начиная со встречи с шефом
Фарнсуортом и кончая проверкой видеозаписей в «Уотергейте», которые они наконец
