От былого веселенчества и гулялова ничего не оставалось, и как ни старался Ричард Коул, подбить ребят ни на что ему так и не удалось. Cold and boring — холодно и скучно, — сказал он о месяце записей в Стокгольме. За несколько дней до Рождества, которое Празднуют здесь 25 декабря, основные записи пластинки под названием In Through the Out Door — Вход через выход были закончены, на Рождество музыканты возвращались домой.
Стремление Роберта Планта к обновлению, к залечиванию ран, воспетое в песне All My Love, как бы воплотилось в жизнь 21 января 79 года, когда его жена Мориин родила сына, назвали его Логан Ромеро Плант. В феврале Роберт, Джимми и Бонзо вернулись в Стокгольм для сведения и микширования пластинки Вход через выход. Музыки записали гораздо больше, чем альбом мог вместить, и встал вопрос — что делать с песнями, не вошедшими на пластинку. Одна из них, под названием Wearing and Tearing — Старение и износ, так нравилась Планту, что он хотел выпустить ее одиночной пластинкой. Выпустить с тем, чтобы доказать всяким панкам и нововолнистам, которые уничижительно отзывались о Лед Зеппелии, называя их старперами, скопидомами — что у Зеппелиновцев есть еще порох в пороховницах. Но у Джимми был другой план — он считал, что три композиции, не вошедшие на альбом, нужно выпустить отдельной пластинкой типа миньон, причем выпустить их летом перед выступлением на огромном фестивале, объявленном в мае 79 года. Фестиваль должен был состояться в огромном природном амфитеатре в парке местечка Небуорт, около города Стивенедж в английском графстве Хартфордшир, к северу от Лондона. Английская музыкальная печать встретила это объявление, что называется, с особо циничным глумлением. Местная музпресса вообще нацелена на отыскивание новых талантов, на открытие и поддержание новых тенденций, всего свежего, незрелого, зародышевого. Если, достигнув известности, артист пытается катиться по инерции, а музыка его теряет свежесть и искренность, что с годами происходит часто, то тут уж пощады не жди, тут уж каждый норовит пнуть, да еще побольнее. То же, в принципе, произошло и с Лед Зеппелин, с той только разницей, что они были, по меткому замечанию самой музыкальной прессы, рок динозаврами, а динозавр — животное хоть и вымершее, но — внушительных размеров, а потому критические пыхтения и уколы для зеппелиновцев были, в принципе, не опасны — тем более, что Джимми Пейджу охотно предоставляли на страницах музгазет место для интервью, в которых он рекламировал предстоящие концерты в Небуорте, обходил гордым молчанием всякие нападки и предпочитал говорить об охране окружающей среды вокруг своего любимого озера Лохнесс. (Незадолго до этого он участвовал в общественной кампании, протестовавшей против установления электрических фонарей вдоль дороги на берегу Лох-Несса.) Остальные зеппелиновцы тоже от Пейджа не отставали, их часто можно было видеть на разных благотворительных мероприятиях и концертах, собиравших деньги, скажем, для голодающих Камбоджи или на нужды детей-инвалидов. Но друг с другом музыканты встречались нечасто, и уж тем более не было у них времени или желания заниматься делами своей пластиночной фирмы Лебединая Песнь — Swan Song. Фирма выпустила пластинки американской группы Детектив, которая к тому времени распалась. группы Pretty Things, все еще существовала группа Bad Company — Скверная Компания англичанин Дейв Эдмундз с группой Rockpile делал что-то для фирмы, но это все было как бы в прошлом — решений, направленных в будущее никто не принимал, потому что пять директоров никак не могли собраться. Ричард Коул, по-прежнему, регулярно приходил в контору, отвечал на телефонные звонки, но кардинальных решений принимать не мог, полномочий не было. С досады он обычно к концу дня был сильно пьян.
Перед концертами в Небуорте группа собралась в одной из киностудий для отработки новых световых эффектов, из которых самым примечательным был, пожалуй, занавес, сотканный из лазерного света, образовывавший над Джимми Пейджем прозрачную пирамиду, когда тот во время своего соло начинал играть на гитаре смычком. Следующая встреча состоялась уже в парке, в Небуорте, где проверяли звук огромной усилительной аппаратуры. Джон Бонам посадил своего одиннадцатилетнего сына за барабаны, а сам пошел в окружающие поля послушать группу. Джейсон Бонам уже умел играть и бил по отцовским барабанам увесистыми палками — за такой размер их в группе называли trees, т. е. деревья. Сын колотил по-отцовски хлестко. Впервые в жизни, — сказал тогда Бонзо, — увидел я Лед Зеппелин со стороны. Фестивальный концерт состоялся 4-го августа — это было первое выступление Зеппелин в Англии за последние 4 года, ребята, особенно Роберт Плант, очень нервничали, но десятки тысяч рокеров, заполнивших небуортскую лощину, встретили их восторженным ревом. По идее, пластинка Вход через выход должна была появиться перед Небуортским фестивалем, но, как и раньше, из-за оформления пластинки вышли задержки, и альбом вышел только в конце лета 79 года. В Америке полушутя говорили, что пластинка эта спасла всю пластиночную промышленность от разорения и банкротства. Дело в том, что в предыдущем, 78 году, музыкальная печать наводнила свои страницы статьями и фотографиями линкеров и нововолнистов — т. е. тем новым, что, по мысли журналистов, должно было придти на смену устаревшему и отживавшему. Пластиночные фирмы, лозунг которых, я бы сказал, — Кто не рискует, тот не пьет шампанского — и которые, по понятным причинам, от жизни отставать просто не имеют права — подписывали контракты с новыми группами направо и налево, но когда пластинки эти появились в магазинах, в Америке покупать их почти никто не стал, с точки зрения американских любителей рока, на них не было главного — музыки. Пластинки эти пылились на полках, в магазинах было немноголюдно. Появление альбома Вход Через Выход стало как бы катализатором — юные американцы, устремившись в магазин за этой пластинкой, начали покупать и другие группы тяжелого рока. В тот год американский пластиночный хозрасчет был Лед Зеппелин по настоящему признателен.
