Родовая магия - страница 98
Да уж, вспомнить только, что творилось в школе первые дни после того, как несколько человек, вернувшись из Хогсмида, рассказали, что своими глазами видели гуляющих вместе Гарри Поттера и Блейз Забини, а потом по школе пронеслась весть, что эти двое встречаются. Чуть ли не вся женская половина Хогвартса буквально вопила, что «эта подлая слизеринская девка» то ли зельем, то и чарами, приворожила несчастного Гарри, и чуть ли ни на каждой перемене то одна, то другая девчонка заявлялась к Флитвику или к Снейпу с просьбой расколдовать Поттера. Оба профессора уже устали повторять, что неоднократно проверяли Гарри на предмет приворотных чар или зелья, и ничего подобного не нашли. Впрочем, от Снейпа все отстали довольно быстро — как никак, а крестный не зря зарабатывал себе репутацию «самого грозного профессора всея Хогвартса». Зато Флитвик — добрая душа — готов был чуть ли не на стенку лезть, лишь бы его оставили в покое. Однако время шло, отношения Блейз и Гарри продолжались, и постепенно большинство недоброжелателей утихомирилось. На фоне этого, наше с Поттером мирное общение прошло почти незамеченным. Впрочем, в этом случае их роман сыграл нам на руку — все решили, что мы примирились друг с другом чтобы не обижать Блейз, и мы не спешили их разубеждать. Даже сама Блейз не знала о возникшем у Гарри чувстве Долга. Конечно, все понимали, что тогда, на зельях, я спас ему жизнь; однако Долг Жизни — достаточно сложное явление, и связь, подобная нашей, устанавливается редко… Да и общались мы не сказать, чтобы очень много — в обычные дни, как я и предполагал, оказалось достаточно совместных уроков, а в выходные — занятий в библиотеке, где мы делали уроки, и лишь изредка перекидывались парой слов. Нет, конечно, мы порой болтали о том — о сем, однако все было совсем не так, как мне тогда представлялось в больнице — это нельзя было назвать дружбой. Наши отношения с трудом тянули на приятельские, и пока я не видел способа изменить это…
Тем временем объявили белый танец, и Блейз, что-то шепнув Гарри, улыбнулась ему, когда он согласно кивнул, и направилась ко мне. К Поттеру мигом подскочила стайка девчонок, каждая из которых спала и видела если не увести его от Блейз (освободить от злодейки-слизеринки), то хотя бы потанцевать с ним. Но он лишь помотал головой и прошел за свой столик, который делил с Финниганом, Томасом, и Джинни Уизли.
Проводив Гарри взглядом, я вдруг наткнулся на ее пристальный взгляд, и чуть ли не впервые в жизни у меня перехватило дыхание и сильно забилось сердце при виде девушки. Я вспомнил, как мы болтали с ней в тот раз в больничном крыле, — я тогда ждал, что она как всегда поступает ее семейка, начнет цепляться к моим словам и наезжать, но Джинни удивила меня. Она сдержано высказала мне благодарность за спасение жизни Гарри, которого, по ее словам, любила чуть ли не больше родных братьев. Слово за слово — разговор ушел в такие дебри, что вскоре я и сам не понимал, почему рассказываю ей о своем детстве, о чемпионате по фехтованию, о том, чему меня учили… И почему в ответ на ее рассказы, как ей приходилось донашивать ботинки и джинсы за старшими братьями, а платья видеть по большим праздникам, мне хотелось… нет, не завалить ее подарками — обнять и утешить, поцеловать ее и ласкать до тех пор, пока не утихнут детские обиды, самые стойкие из всех. Как будто она приняла бы от меня утешение! Конечно, мы с ней не стали друзьями после того, как провели какое-то время в больничном крыле, разделенные ширмами и заклятием недосягаемости, однако невозможно по-прежнему плохо относиться к человеку, который раскрылся перед тобой, рассказал нечто настолько личное и ценное, что не доверяют, порой, даже близким.
