Во сне солнечные коридоры привели меня в один из залов в глубине дома — не то ритуальный, не то еще какой-то. Огромное пространство, пронизанное светом из высоких стрельчатых окон, казалось, пело — музыкой солнечного света и магии. Я будто воочию видел светящиеся в солнечных лучах магические нити — мог коснуться их, если хотел, и чувствовал, как они отвечали тихим музыкальным звоном на мои прикосновения. Очарованный, я долго бродил по залу, касаясь нитей, и вслушиваясь в их пение, созвучное с музыкой моей души, звенящей где-то внутри меня. Постепенно я начал различать и узнавать разные нити. Вот благополучие, вот узы эльфов, вот семейный покой и уют, а вон — чары защиты от болезней и недугов. По верху окон, оплетая серебристой паутиной весь периметр зала, вилась толстая серебристая вязь, привлекая мое внимание, и я понял — вот то, что мне нужно. Узы Защиты Манора.
Протянув руку, я прикоснулся к паутинке, и тотчас же от нее отделилась нить, улегшаяся в мою ладонь не повреждая рисунка. Я оплел ее концом свои пальцы, чувствуя тепло и спокойствие, наполняющие меня….
— Драко! Драко, милый, проснись! — позвала меня мать, тряся за плечо. Я очнулся, поднимая голову и вопросительно глядя на нее — я всегда просыпался сразу, целиком, словно и не спал, и этот раз не был исключением. Однако в первый момент меня даже слегка удивило то, что вместо залитого солнечным светом зала, я увидел погруженную в полумрак родительскую спальню. Я все еще ощущал нить Уз, оплетающую пальцы моей правой руки. (Вообще-то, по большей части я левша — например, пишу или колдую я левой рукой, — но некоторые вещи мне удобнее делать правой — например, ловить снитч, или нарезать ингредиенты для зелий, — и порядок использования той или иной руки определяется чисто инстинктивно.) Поведя плечами, я сел, оглядываясь. Я спал, как в детстве, растянувшись поперек родительской кровати, укрытый легким пледом. Нарцисса стояла рядом с кроватью, с тревогой глядя на меня, и несмотря на снизошедшее на меня во сне спокойствие, эта тревога снова пробудила мои страхи. — Без четверти двенадцать, — сказала мать. — Тебя ждет Лорд. Он в бальном зале, и все Пожиратели тоже. Ты готов, родной?
— Да, — ответил я, поднимаясь с кровати, и старательно давя в себе червячок сомнения. Взглянув в зеркало, я ужаснулся — волосы после сна всклокочены, школьная мантия, которую я так и не снял, измялась и выглядит просто ужасно! Схватившись за первую попавшуюся расческу, лежащую на мамином туалетном столике, я принялся приводить себя в порядок. Нарцисса осторожно помогла мне выпутаться из мантии, и, неодобрительно поморщившись, наложила освежающие чары на школьную форменную рубашку и брюки, оставшиеся на мне.
— Нет времени переодеваться, — сказала она, пока я заканчивал укладывать волосы. — Вот, надень, — она набросила мне на плечи темно-синюю, почти черную мантию из плотного шелка, довольно строгую, и в то же время элегантную. — И сними форменный галстук, он сюда не идет, — добавила мать, расправляя складки на моем плече. Я сдернул галстук и стал поправлять воротник. — Не думаю, что кто-то оценит, если ты будешь при полном параде, так что этого должно хватить, — негромко сказала Нарцисса, расправляя последние складки, и вдруг крепко обняла меня… — Держись, сыночек! У тебя все получится, дорогой, я знаю, я верю в тебя!
— Конечно, мам, — отозвался я, обнимая ее. — Не переживай. Увидимся через пару дней — я приведу Манор в порядок и приеду к вам.
Было бы легче не думать о том, что ждало внизу, но я никак не мог заставить себя отвлечься. Страх внутри меня все рос и рос, пока мы спускались по лестнице и шли к дверям бального зала. Рука Нарциссы в моей была ледяной, но я почти не ощущал этого: мои пальцы тоже стыли от ужаса. Возле самых дверей мать в последний раз обняла меня за плечи. Мое сердце билось так громко, что мне казалось, будто его удары эхом отдаются в пустынном холле.
— Ты готов, Драко? — спросила Нарцисса. Я глубоко вздохнул. Со мной всегда так было — я мог до дрожи бояться того, что мне предстояло — и неважно, был ли это экзамен, квиддичный матч или чемпионат среди юниоров по фехтованию (чуть ли не единственное соревнование в моей жизни, которое я выиграл). Однако когда подходило решающее время, я словно сбрасывал с себя свои страхи, и пер вперед не хуже Крэба или Гойла — ну, конечно, не так топорно, а с присущим мне изяществом… Но все равно, я будто кидался в омут головой, и не позволял себе бояться вплоть до тех пор, пока все не заканчивалось. Потом — потом меня могли мучить кошмары, но это было уже неважно.
