В главе «Эпоха Петра явилась колыбелью масонства и передовой интеллигенции», Иванов указывает:
«Властители дум» русского общества получили свои познания от масонской премудрости…
Под знаменами пятиконечной звезды прошли: Артамон Матвеев, князь В. В. Голицын, «Птенцы гнезда Петрова», Прокопович, Посошков, Татищев, Кантемир, кн. Щербатов, Сумароков, Новиков, Радищев, Грибоедов, декабристы, Герцен, Бакунин, Нечаев, либералы, радикалы, социалисты, Ленин.
…В течение двух столетий передовая интеллигенция шла под знаменем мятежа против божеских и человеческих установлений. Они шли от рационализма к пантеизму и закончили атеизмом и построением Вавилонской башни.
Коллегии, Верховный тайный совет, Конституция кн. Димитрия Голицына, проекты кн. Никиты Панина, наконец Екатерины П, конституция гр. Строганова, план гр. Сперанского, «Правда» Пестеля, планы декабристов, утопические мечты Петрашевцев, анархизм Бакунина, — гимны мировому социальному перевороту Герцена, поножовщина Нечаева и «Грабь награбленное» Ильича — все это этапы борьбы за представительную монархию, демократию, социализм и коммунизм, уничтожение православного русского царства, и, говоря словами В. А. Жуковского «возвышение в достоинство совершенно свободного скотства».
…Россию и народ привела к гибели воспитанная масонством либерально-радикально-социалистическая интеллигенция.
История русской революции — есть история передовой, либеральнорадикально-социалистической интеллигенции.
История либерально-радикально-социалистической интеллигенции есть по существу история масонства».
В результате, вместо единого прежде народа, одинаково верившего, одинаково думавшего, имевшего одинаковые обычаи, возникло как бы два отдельных народа. Верхи стали европейцами, весь народ остался русским по своим верованиям, миросозерцанию и обычаям. В результате Петровской революции высшие европеизированные круги русского общества стали каким-то особым народиком внутри русского общества.
«Это, — писал Ф. Достоевский, — теперь какой-то уж совсем чужой народик, очень маленький, очень ничтожненький, но имеющий, однако, уже свои привычки и свои предрассудки, которые и принимаются за своеобразность. И вот, оказывается теперь даже и с желанием своей собственной веры».
Таков был трагический результат попытки Петра сделать Россию Европой.
Безудержное чужебесие высших кругов, как и предсказывал Юрий Крижанич, не прошло для России даром. Спустя два столетия оно привело к новому разгрому русской государственности.
Реформы Петра, как и церковные реформы, которые проводил Никон, были, конечно, нужны. Но проводить их надо было не так, как проводили их Петр Великий и Никон. В том же виде, как они были проведены, реформы приняли характер насильственных революций и несомненно принесли больше вреда, чем пользы.
XII. ПРОТЕСТАНТСКИЙ ХАРАКТЕР ЦЕРКОВНОЙ «РЕФОРМЫ» ПЕТРА I
Ключевский признавался, что он в своих исторических исследованиях не задавался вопросом о том, «какие перемены произвели реформы Петра в понятиях и нравах и вообще в духовной жизни народа». Попытаемся заняться этим вопросом мы, опираясь на исторические факты и выводы, сделанные как Ключевским так и другими русскими историками.
«Духовный регламент», исковеркавший судьбу Православной Церкви, составил Феофан Прокопович, — беглый униат, бывший одно время учеником иезуитов и протестантов, почитатель философов-атеистов. Многие из современников подозревали, что Феофан вообще был безбожник.
В произнесенной в Успенском соборе проповеди Феофан не постеснялся заявить, что главой Православной Церкви является не Христос, а царь.
«…Феофан, — пишет проф. Зызыкин, — пропитанный протестантским рационализмом относился к народному пониманию религии с величайшим презрением и пристрастие к обряду почитал грубым ханжеством и преследовал. Он в корне подрывал все то, что считалось основой русского благочестия. Народ видел, что преследуются самые дорогие предметы его религиозного почитания, что обычай и верования дедов провозглашаются «бабьими баснями», «душепагубными дуростями»; недовольство народа выражалось в разных формах, то в подметных письмах, то в появлении разных людей, критикующих церковную реформу Петра. Так Соловьев (XV, 137) сообщает о появлении в Москве Нижегородского посадского Андрея Иванова, пришедшего за 400 верст сообщить царю, что он — еретик, разрушает христианскую веру.
