Ховард… ты что?!
Ховард. Жизнь — тюрьма.
Кэрол. Господи боже… Ховард, перестань!
Ховард. У меня больше нет сил. Я не хочу жить.
Кэрол. Откуда у тебя пистолет?
Ховард. Нашел у отца. Он воевал на Мировой. На Первой мировой, которая должна была положить конец всем войнам — да не положила, потому что люди остаются людьми…
Кэрол. Убери сейчас же!
Ховард. Какое убожество, какая бессмыслица!
Кэрол. На помощь! Филлис! Филлис!
Ховард. Заткнись, у меня и так голова раскалывается!
Кэрол. Самоубийство — это не выход!
Ховард. Все кончается ничем: пустота, дом престарелых.
Кэрол. Трудные времена проходят! Сейчас у тебя просто такой период… Филлис! Черт побери! Самоубийство — не выход!
Ховард. Мне страшно!
Кэрол. Господи, я не могу на это смотреть!
Ховард. Тебе и не придется. Сначала я убью тебя, а потом себя.
Кэрол. Меня? Ховард, ты что, шутишь?
Ховард. Сначала ты, потом я!
Кэрол. На помощь! Спасите! Филлис!
Ховард. Если ты сию секунду не прекратишь вопить… (Взводит курок.)
Кэрол. Ховард, нет! Не надо!
Ховард. А почему мы должны жить? Назови мне хоть одну причину.
Кэрол. Потому что мы люди, Ховард! Мы ошибаемся, делаем глупости, но мы не такие уж и плохие, вовсе нет, — мы смешные романтики… Мы спотыкаемся, отчаиваемся…
Ховард. Мы совсем одни во Вселенной!
Кэрол. Ховард — мы сейчас не во Вселенной, это Нью-Йорк, Централ-Парк Вест!
Ховард. Нет! Все бессмысленно! Я хочу умереть!
Ховард подносит дуло к виску, нажимает на спуск, но курок заедает. Он направляет пистолет на Кэрол, пытается снова взвести курок.
Ховард. Проклятье! Он старый, слишком старый. Он сломан! Надо же, немецкий люгер — вообще они надежные, как «мерседес»!
Кэрол вырывает у Ховарда пистолет.
Кэрол. Отдай! Ты что? Совсем рехнулся?! Меня всю трясет. Я дрожу, чуть не грохнулась в обморок. Мне надо принять валиум…
Входит Филлис. Она не догадывается, что тут произошло.
Филлис. Что за шум… Я же сказала — вон отсюда.
Кэрол(дрожа). Ховард хотел убить нас сначала меня, потом себя — у него пистолет, отцовский… старинный… Но… но… но там заело — он нажал на крючок, а там заело…
Филлис поднимает пистолет, вертит в руках.
Филлис. Пистолет в порядке, Ховард. Ты просто не снял с предохранителя.
Кэрол. Меня сейчас вырвет!
Кэрол выходит. Филлис садится на диван рядом с Ховардом.
Филлис. Честно говоря, Ховард, ты, конечно, психопат, но на этот раз твоя депрессия вполне оправданна. Даже остановившиеся часы два раза в день показывают правильное время. Тебе в самом деле досталось. Сначала сдаешь родного папашу во второсортный приют…
Ховард. Вовсе не второсортный.
Филлис. Не обманывай себя, Ховард: даже самые лучшие из них все равно не сахар, но тот, что выбрал ты — разумеется, по своему карману, — настоящая богадельня. Скоро убедишься. Пережив расставание с отцом — которое, между прочим, в психологическом смысле на шаг приближает тебя к осознанию собственной смертности, — ты узнаёшь, что жена ушла к твоему хорошему другу, преуспевающему самцу с более высоким уровнем тестостерона в крови… С которым она два года спаривалась у тебя под боком. Так что, в сущности, благодари бога, что у тебя депрессия. Если бы ее не было, ты был бы идиотом. Я тебя утешила?
Ховард. Я скучаю по сыну…
Филлис. Даю им ровно полгода.
Ховард. Сэму с Кэрол? Они собираются переехать в Лондон.
Филлис. Полгода — в Лондоне или на островах Зеленого Мыса. Они оба абсолютно не приспособлены к жизни.
Ховард. Я знал, что он гуляет.
Филлис. Знал?
Ховард. Да кто ж не знал.
Филлис. Одна я, наверное.
Ховард. Да, наверное. Я слышал про вас сплетни даже от мальчишки-эмигранта, который убирает посуду в ресторане «Двадцать один».
Филлис. Эмигранты тоже в курсе?
Ховард. Он, само собой, не знал, что мы с вами друзья. Я сидел обедал, вошел Сэм, и я вижу — мальчишка пихнул официанта, кивнул на Сэма, потом показал на какую-то смазливую брюнетку за столиком и говорит: «Во сила! Дрючит эту — и спокойно ходит к нам с женой». Я удивился: парень только что из Польши — и уже знает слово «дрючить».
Филлис. Прекрасная история, Ховард. Поляки в курсе, официанты в курсе, а я нет.
Распахивается парадная дверь, входит Сэм.
