Принцип локального общества (общинного, земского самоуправляющегося и т. д.) не противоречит и идеям консолидации. На место искусственного, насильственного сплочения по вертикали будет приходить более органичное, основанное на добровольном договоре сплочение по горизонтали. Конфедерация земель может оказаться много прочнее унитарных империй. В действительно добровольных союзах народы отстаивают только общие интересы. Координация усилий автономных образований возможна через систему делегирования, описанную выше на примере Новгородской республики. Представители местных органов самоуправления могут делегироваться в вышестоящие органы для решения проблем более широкого региона, а представители этих региональных советов (земств, муниципалитетов, коммун) будут делегировать своих представителей в органы еще более вышестоящие, и так далее. При этом компетенция вышестоящих органов должна определяться соглашением нижестоящих, как при союзном договоре. Насколько эта идея делегирования способна примирить противоположные течения, говорит тот факт, что в Новое время выдвинул ее анархист М. Бакунин, а сейчас близкие идеи отстаивает противник не только анархизма, но и вообще социализма консерватор А. Солженицын. Признанный теоретик либерализма А. Сахаров предлагал аналогичный принцип положить в основу союзного договора между республиками.
Чтобы не обижать монархистов, союз территорий можно увенчать фигурой монарха с полномочиями английской или датской королевы. Традиция красива и никому не мешает. Так можно искать согласие ценностей различных социально-политических течений. Именно в этом согласии сущность грядущей эпохи интеграции. Подобным же образом возможно достижение согласия между религиозными течениями, поклонниками эзотерических наук и т. д. Во всякой среде есть люди, для которых идея — лишь средство достижения личного благополучия и власти, и те, для кого важнее поиск истины. Для первых конфронтация — необходимое средство самоутверждения. Вторые способны к согласию. Их время может наступить в обществе, где роль централизованной власти значительно меньше, чем сейчас, и ее привилегии не порождают такой ненависти, как в наше время. Когда власть распылена, к ней приобщен каждый. Идеальные черты такого общества — приоритет прав личности над правами государства, строительство власти снизу на основе соглашений между вступающими в союз сообществами, участие всех общественных слоев в принятии решений на производстве и территории, стремление к преодолению разногласий между политическими течениями, свободный обмен информацией и продукцией. Во многом эти принципы противоположны основам нынешней эпохи: определению прав человека сверху, строительству системы власти и решению проблем общества из единого центра, отчуждению труженика от принятия решений на производстве, искусственное разжигание политических страстей в борьбе за власть. К идеалу общества согласия могут лишь приблизиться направления развития разделяющих нас учений, а насколько близко — это зависит от нас.
Как показывает опыт Запада, период конфронтации выдвигает, подчас очень Шумно и безапелляционно, идеи децентрализации, суверенитета личности, свободного договора. Но лишь в период интеграции эти идеи учатся искусству компромисса. Однако сам период интеграции больше рассуждает о принципах, чем проводит их в жизнь. Централизованная партийно-индустриальная система сохраняется во всей своей полноте.
Первоначально политика периода интеграции дает неплохие результаты. Стабильность приводит к хозяйственному росту, повышается благосостояние населения. Но первый же экономический кризис вызывает панические ощущения в обществе. Люди теряют уверенность в завтрашнем дне, которой так гордились «интеграторы» (в России это, видимо, будут социал-демократы или умеренные сторонники самоуправления). Их короткое время заканчивается. Руководство начинает нервничать, его меры становятся все более авторитарными. Государственное регулирование хозяйства тем временем продолжает обострять хозяйственный кризис.
В 1998–2000 гг. «интеграторам» придется уступить бразды правления. Пришедшие им на смену люди не имеют, на первый взгляд, никакого сходства с обществом компромисса. Протеже динамичного молодого бизнеса, теоретики права сильного и немного пуритане — эти люди приступят к решительной ломке всего, что кажется им отжившим. Из движений, которые уже вышли на поверхность, для этой роли годились бы либералы, близкие по взглядам к Л. Пияшевой, христианские демократы или коалиция радикальных сторонников самоуправления.
