Как мы уже упоминали выше, подобие механизма развития общества в целом и его элиты означает распространение этого подобия и на все слои общества, в которых в силу их «троесущности» также повторяются эти же процессы. Но в элите и в остальной части общества скорость протекания социальных процессов различна. Элита, концентрирующая в себе информационный потенциал общества, более динамична. Если время прохождения цикла дисперсии-соединения элитой — период, то остальное общество проходит тот же круг за фазу (например, становления). Более того, поскольку структурные подразделения элиты (в силу ее информационной насыщенности и важности порядка доступа к ресурсам в ней) четче артикулированы и очерчены, чем подразделения населения, последнее имеет более аморфную структуру, в меньшей степени подверженную дисперсии. Развитие населения более эволюционно, и потому в его массе лучше сохраняются базовые культурные традиции народа, определяющие его культурный тип. В то же время элита, постоянно находящаяся в интенсивном общении с элитами других стран и, как правило, внутренне разобщенная, подвержена гораздо более сильным воздействиям других культур. Как отметил А. Афанасьевский, культурные стереотипы элиты часто не совпадают с теми социально-психологическими структурами, которые лежат в основе явления резонанса, упомянутого выше. Эти структуры базируются прежде всего на народной культуре или на тех элементах элитарной культуры, которые глубоко проникли в народную толщу. Элита в большей степени характеризует стадиальное состояние общества, а население — его культурный тип. Элита всегда немного инородна в стране, население — всегда отстает от элиты по уровню развития сознания. Это позволяет объяснить явление резонанса, который возникает в результате соответствия поведения элиты культурным стереотипам населения. Этот эффект возникает тогда, когда стадиальное состояние, определяющее поведение элиты, соответствует структуре культурного типа, определяющее реакцию населения. В этом случае поведение верхов и порядок вещей воспринимается как «справедливый», «правильный». В случае, если элита действует наиболее «чужеродно», это вызывает сопротивление населения, даже если его материальное положение ухудшается незначительно. Наибольшая вероятность «бунта» возникает в периоды или на стадиях конфронтации и импульса, так как тогда происходит быстрый перебор линий поведения элиты, одна из которых как правило «выводит из себя» население, которое в силу своей инерционности некоторое время не может успокоиться.
Каким образом можно определить базовые культурные стереотипы, чтобы была понятна их связь со стадиальным развитием? Очевидно, что в каждой социальной системе наиболее комфортно чувствуют себя люди, имеющие определенную социально-психологическую ориентацию. В коллективе себя лучше всего чувствуют коллективисты, в период распада общественных связей — индивидуалисты. Свои любимые времена есть у карьеристов и вольнодумцев, подвижников и прагматиков. Каждый из них (независимо от его политических взглядов) действует наиболее эффективно в соответствующей среде и получает от этого наибольшее количество положительных эмоций.
Мы полагаем, что базовыми инстинктами человека (как живого существа) является стремление к самосохранению и продолжению рода.[30] Можно предположить, что их трансформация под действием духа (сознания) может привести к определенному набору социально-психологических стереотипов. Стремление к самосохранению в духовной сфере преобразуется в стремление к самореализации, то есть к беспрепятственному расширению сферы своей деятельности и получения ресурсов. Но количество ресурсов и сфера самореализации ограничены и зависят от соотношения в индивидууме животного, косного и духовного начал, а также от внешних условий. Чем меньше ресурсов, чем острее конкуренция, тем чаще расширение сферы самореализации связано с подавлением других участников социума. В итоге стремление к самореализации приводит к формированию двух начал: свободы (беспрепятственная самореализация) и господства (самореализация за счет других и, как правило, — за счет своей свободы, так как подавление других подразумевает участие в «сильной» корпорации, в пользу которой требуется отчуждать часть своей свободы). Тот же эффект происходит и с инстинктом продолжения рода, который трансформируется в стремление к любви. Человек стремится к тому, чтобы общение с людьми вызывало у него положительные эмоции, но из-за нехватки ресурсов и это начало распадается на непосредственную форму — солидарность, и отчужденную форму — иерархию. Четыре «чистых» стереотипа (свобода, господство, солидарность, иерархия) могут образовывать еще четыре промежуточных (свобода+иерархия, свобода+солидарность, солидарность+господство, господство+иерархия). Каждый из этих восьми типов в своей развитой, артикулированной форме соответствует определенной идеологии: солидарность+господство (корпоративизм, государственный индустриализм), господство (деспотизм, авторитаризм), господство+иерархия (патернализм, ограниченная традицией монархия), иерархия (консерватизм), свобода+иерархия (индивидуализм, либерализм), солидарность (демократический социализм), свобода+солидарность (анархизм, безгосударственный коммунизм, «социализм-утопизм»), свобода (поскольку речь идет о неограниченной свободе, лишенной в то же время элементов господства, то пока можно говорить только о подвижниках, реализующихся в духовной сфере, о последовательных «хиппи» или об идеале «странников» у братьев Стругацких). Возможен еще один тип, в котором все эти направления приглушены. Возможно и полное отрицание социальной стратегии индивидуумом или группой людей. Своеобразный ноль всей этой системы координат. Его можно сравнить с «философским» взглядом на жизнь, восточной аполитичностью.
