Замечательно Ваше замечание о различиях в социальной политике тюркских ханов: «ставка на лучшего» у одних, ставка на массу – у других.
Было бы страшно важно замечание это облечь в плоть и кровь исторических фактов.
Невольно сопоставляю Ваше наблюдение с тем чередованием «ставки на сильных» с уступками «меньшим», которое с такой яркостью сказывается, напр., в истории Великого Новгорода (см. мои «Ритмы монгольского века», с.112–114).
Здесь вопрос заключается в том, чтобы вскрыть особенности и своеобразия этой ритмики в условиях кочевого мира
[37].
Очень интересно и проводимое Вами различение родовых и т.п. союзов от орд.
Не отрицаю, что Тимур частично принадлежит «Леванту» (в Вашем смысле этого слова).
Но и по происхождению своему, и по идеологии он
соприкасаетсяс кочевым миром. Он не только пользовался воинским строем Чингиса (на что указываете и Вы), но и питался идеями из его наследства. Данные и соображения по этому поводу есть, между прочим, в книге В.В. Бартольда «Улугбек» (Петроград, 1918).
В этой связи Тимура не только с «левантийской», но
такжес кочевой традицией была его сила. Ее растеряли его преемники, все глубже загрузавшие в трясине Леванта.
Думается, однако, что и Бабур был не совсем чужд кочевой традиции (нужно было бы с этой точки зрения рассмотреть его «Бабурнамэ»).
Но в основном я совершенно согласен с Вами: тогдашние узбеки представляли евразийское, кочевое начало в более полном и последовательном виде, чем он.
Я думаю, что Вы сделали правильно, исключив «географическую» главу из состава «Истории Срединной Азии». В Ваших мыслях о «географическом факторе» слишком много
самостоятельныхмоментов, и они, думается мне, переобременили бы книгу.
Я чувствую и вижу, что мыслей и наблюдений о «географическом факторе» у Вас достаточно для того, чтобы они составили
особуюВашу о нем книгу!
Но за нее, конечно, можно приниматься лишь после того, как Вы закончите отделку всех томов «Истории Срединной Азии».
Меня порадовала широта Ваших горизонтов.
И меня некоторые считали человеком, не лишенным широты горизонтов.
Но я должен признать, что Вы далеко превзошли меня в этом отношении!
Новыми и поучительными для меня были Ваши соображения и сообщения о «циркумполярных» культурах (по-видимому, отчасти общие Вам с А.П. Окладниковым, которого я почитаю, как и Вы).
Как было бы увлекательно собрать все эти данные и соображения в один общий и в то же время достаточно детальный обзор: тлинкиты, скерлинчи, народ омок и многое, многое другое!
Это тоже задача для Вас на будущее время.
Теперь – по существу дела.
Да, конечно, Вы правы: «сочетание разноодарений» (или, как говорите Вы, «двух и более ландшафтов») очень усиливает и ускоряет развитие.
В этой Вашей мысли нет никакого противоречия моим мыслям. Я думаю, нет в ней противоречия и мыслям Г.В. Вернадского.
Все 1920-е и 1930-е годы я бился над проблемой значения «сочетания разноодарений» для исторического развития.
Вам, быть может, небезызвестно, что я широко занимался и продолжаю заниматься экономической географией (одна из моих любимых научных отраслей!).
В ней роль «сочетания разноодарений» в том или ином месте земного шара (почв разных типов, районов с разной орографией, мощных вод, ископаемых богатств) сказывается с особой силой.
Именно таким «сочетанием» определяется во многих, если не во всех, случаях возникновение городов – в особенности, конечно, крупных – и в полной мере столиц. Возьмите, напр., Ленинград: стык моря с водными путями, ведущими в глубину страны, это основное: водные пути в глубину страны усилил уже Петр I; Невская дельта с богатой древесной растительностью; Пулковские и пр. высоты – на юг, высоты Карельского перешейка – на север, есть пункты с отметкой более 200 м над уровнем моря; отличные, с темной окраской, почвы на Силурийском плато – «поддубицы», «дубняжины»; также во всех остальных местах – хорошие леса, местами лиственные, с богатыми, очень богатыми луговинами; во многих местах – хорошие глины; строительные материалы: «пудожский» камень, «силурийская» плита, гранит и диабаз с Карельского перешейка, берегов Ладоги и Онеги; в зданиях Ленинграда – крупнейшие гранитные монолиты мира; новгородцы в десятках мест окрестностей нынешнего Ленинграда копали железную – болотную – руду и выжигали железо в сыродутных горнах; об этом свидетельствуют «писцовые книги» еще времен Ивана III; большие рыбные богатства в пределах самого города – здесь ежегодно вылавливалось около 100 000 пудов рыбы – и по соседству; море – Нева – Ладога; теперь прибавилось: гидроэнергетические ресурсы во всей округе: Волхов, Иматра, Свирь и т.д.; не лишены значения и торфяные массивы. – Такой анализ можно дать более или менее относительно каждого города; чем крупнее – тем содержательней анализ. – Уже на камнях Чехии ярко чувствуешь, как богата растительность Ленинграда – напр., на «островах», как велики его воды, как взыскан ими весь город!
