Как любят в Лимонии этот вопрос, на который никто не знает ответа! Безрассудно благородный водяной народ во всех мировых грехах всегда готов обвинить самого себя, возможно, ещё и потому, что весь народ наказать невозможно. А может быть, виновата история, которую тоже невозможно наказать? А может быть, никто не виноват, потому что так должно быть, потому что иначе быть не может, и тогда это — хорошо? Неужели это хорошо? Никчёмный царь всем проиграл войну — с вытекающими из этого последствиями; война довела до ручки народ, у которого лопнуло терпение, — у того народа, который остался в живых; отчаянный народ вооружился партией Нилена, которая вовремя подвернулась под руку, всегда готовая к революции; партия Нилена с помощью народа приступила к строительству принципиально новой страны — на месте абсолютной разрухи, то есть на пустом месте, предварительно избавившись от всего, что мешало строительству новой жизни. Ещё один вечный вопрос: что такое это «всё» и как от него избавиться? Кто бы на него ответил?
Партия Нилена оказалась лицом к лицу с незаконченной мировой войной, которую Ликойан II с треском проиграл; с родным народом, обнищавшим и обозлённым до беспредела, который несколько лет войны приучили к насилию; с яростным врагом, терявшим своё благополучие и благосостояние, то есть всё, то есть смысл жизни, то есть саму жизнь. Вопреки всему, расправившись со старой властью, новая власть начала создавать новое общество, убрав с дороги всё, что мешало, и даже намного более всего. Она не дотянула до восьмидесятилетия, потому что сама себя уничтожила. Власть называлась рабоче-крестьянской, но на самом деле она таковой не являлась, потому что Линтас выхолостил её суть, заменив народную власть тоталитарной, то есть властью коммунистического царя, так называемого ксегена. За семьдесят лет ксегенская власть возвела на месте разрухи великую супердержаву — со всеми вытекающими лимонными и лунными последствиями. Она выучила неграмотную страну, состоявшую, в основном, из крестьян и рабочих; воздвигла высококачественную образовательную систему и всеобъемлющее здравоохранение; раскрепостила женщин, которые с энтузиазмом бросились в исконно «мужские» дела; построила мощную промышленность и мощное сельское хозяйство; защитила себя лучшим в мире оружием; воспитала непобедимый народ, который во вторую мировую войну спас от фашизма себя и весь мир; первой преодолела земное притяжение; создала прочную систему социальной защиты под названием «уверенность в завтрашнем дне» и высокую степень безопасности; вынянчила великое ксегенское искусство и литературу; распространила ксегенскую власть на другие страны, объединив их в так называемый «социалистический лагерь» — в противовес капиталистическому; начала осуществлять мечту революционных рабочих и крестьян о бесплатной жизни. Она заразила ксегенской идеологией полмира, а вторая половина, сохранившая своё здоровье, не собиралась с этим мириться. Здоровый капитализм отгородился от заразного социализма сразу же после Ноябрьской революции. Нилен понимал, что для опасного государства очень опасно находиться в изоляции от всего мира, и ему удалось пробить брешь в глухой ограде. Но по-настоящему опасной для капиталистического мира Лимония стала после второй мировой войны, которую она выиграла у фашистской Миянгеры.
Фашистская война была очень страшной. Миянгера поработила полмира и стала резать людей, как скот. В её коллекции не хватало чужеродной и притягательной Лимонии, на которую она напала самонадеянно и необдуманно в 1941 году. Окружённая враждебным капитализмом Лимония давно готовилась к обороне, хотя юной стране, строившей светлое будущее, война была противопоказана. В надежде избежать нападения Миянгеры или хотя бы его оттянуть Линтас заигрывал с фашистским лидером Лертигом. Но он перехитрил самого себя, поэтому Лертигу нетрудно было его перехитрить. Комичный и страшненький главный фашист, облапошивший весь цивилизованный мир, не сомневался в молниеносном успехе. Но он не знал, что в новой Лимонии новые люди стали непобедимыми. Это был удивительный народ, самозабвенно любивший свою новую страну и яростно ненавидевший бесчеловечный фашизм. Только в страшном сне ему могли присниться демократы, которые через пятьдесят лет с удовольствием полезут в клоаку в надежде отыскать сходство между фашистской Миянгерой и ксегенской Лимонией, между Лертигом и Линтасом. В чём же было это сходство? Может быть, в том, что Лертиг целенаправленно уничтожал чужие народы, а Линтас — свой собственный? А почему бы не сравнить Лертига с Наполеоном Бонапартом, Юлием Цезарем, Александром Македонским, которые тоже напали на многие страны, мечтая завоевать весь мир? Тогда главный фашист попадёт в историческую когорту выдающихся мужей и военачальников. Впрочем, и тут не всё так гладко, ибо в истории Луны Наполеон занимает, скорее, промежуточное положение — между блестящим полководцем и вероломным узурпатором. Кстати сказать, Линтас не нападал на многие страны с целью завоевать весь мир. Может быть, Лимония и Миянгера имели тождественное государственное устройство? Неужели Миянгера строила социализм? Миянгерский капитализм не являлся ни тоталитарным, ни развитым, ни недоразвитым социализмом, ни даже общенародным государством. Миянгера была капиталистической страной с реальной выборной системой, в которой народ недальновидно избрал себе фашистского лидера, заразившего фашизмом всю нацию. Линтаса в реальной действительности невозможно было ни избрать, ни переизбрать, потому что он был коммунистическим царём. Выходит, Линтас — ещё больший диктатор, чем Лертиг? Значит, он — ещё хуже фашиста? Действительно, какой лунный диктатор лучше или хуже другого? Возможно, Цезарь, или Македонский, или Наполеон? — все они были диктаторами. Нет, они вне игры, они выдающиеся военачальники. А разве Лертиг не выдающийся военачальник? Возможно, Каменный царь? — ещё тот диктатор. Боже упаси! Он прогрессивный правитель и тоже выдающийся.
