13(1) Посвятив этой осаде двадцать дней, Север затем двинулся в Палестину, где принес жертвы духу Помпея, а далее по Нилу поплыл в Верхний Египет, осмотрев всю страну, кроме немногих мест; так, например, он не смог достичь границы с Эфиопией из-за эпидемии чумы. (2) Он тщательно изучал всё, даже то, что держалось в тайне, поскольку был таким человеком, который не оставит без внимания ни одной вещи — ни человеческой, ни божественной. Потому-то он и забрал все книги, содержащие какие-то тайные знания, по крайней мере те, которые смог найти, почти изо всех святилищ страны, чтобы никто больше не мог прочитать, что в них написано. Он также запер усыпальницу Александра, чтобы никто больше не мог видеть его тело.
(3) Вот чем занимался Север. А мне нет никакой надобности писать о Египте вообще, однако полагаю вполне уместным рассказать те сведения о Ниле, которые я тщательно собрал из всевозможных источников. Эта река, как достоверно известно, берет свой исток на горе Атлас, которая расположена в Макеннитиде, возле западного побережья океана, и намного превосходит высотой все прочие горы, отчего поэты называют ее столпом, подпирающим небо. Никто еще не добирался до ее высшей точки и не видел ее вершин.(4) Потому-то она всегда покрыта снегом и весной оттуда стекает огромное количество воды. Вся местность у подножия горы — болотистая в любое время года, но весной эти болота наполняются водой еще больше, отчего уровень воды в Ниле поднимается ко времени урожая. О том, что именно здесь расположен источник Нила, свидетельствует и то, что и в реке, и в этих местах одинаково рождаются крокодилы и другие животные.(5) И пусть никого не удивляет то, что мы обнаружили сведения, неизвестные грекам в древности. Дело в том, что макенниты обитают по соседству с Нижней Мавретанией и многие из воинов, которые служат там, добираются даже до самого Атласа.
14(1) Так обстоят дела с Нилом. Тем временем Плавциан, который делил власть с Севером, имел звание префекта и обладал столь великим могуществом, как никто из людей, предал смерти многих выдающихся людей того же положения, что и он сам.
(2) Плавциан, убив Эмилия Сатурнина, отобрал наиболее важные полномочия у прочих начальников, которые вместе с ними командовали гвардией, чтобы никому власть над преторианцами не внушила честолюбивых стремлений и чтобы никто не стал выжидать случая оказаться во главе императорских телохранителей. Ведь теперь он возымел желание стать не только единственным префектом, но и префектом на вечные времена.(3) Он хотел всего, требовал всего у всех и всё получал. Он не позволил ни одному народу, ни одному городу избежать разграбления, но захватывал и собирал всё и отовсюду. Все посылали гораздо больше ценностей ему, чем Северу. В конце концов, он украл коней тигровой масти, посвященных Гелиосу, с островов Красного моря, отправив туда центурионов.(4) Я полагаю, что одного этого упоминания достаточно, чтобы показать всю его суетливую жажду обогащения и ненасытность. Впрочем, добавлю еще и то, что у себя дома он оскопил сотню римлян благородного происхождения, о чем никто из нас не знал вплоть до его смерти. Такое деяние позволяет любому представить себе, до какого беззакония и произвола он дошел. А оскоплял он не только мальчиков и юношей,(5) но и взрослых мужчин, в том числе женатых; сделал он это для того, чтобы его дочь Плавтилла, на которой позднее женился Антонин, имела в услужении одних только евнухов, в частности для обучения музыке и другим подобным вещам. Вот как получилось, что мы видели одних и тех же людей и мужчинами, и евнухами, и отцами, и лишенными мужской силы, и оскопленными, и бородатыми.(6) Из этого можно было бы не без оснований сделать тот вывод, что Плавциан обладал таким могуществом, какого не было ни у кого из людей, и имел власть, достигающую императорской. И в самом деле, если не говорить о прочем, его изваяния и изображения были не только более многочисленными, но и более крупными, чем статуи и портреты императоров,(7) и устанавливались они не только в других городах, но и в самом Риме, причем от имени не только частных лиц или общин, но и самого сената. Кроме того, все воины и сенаторы клялись «Фортуной Плавциана» и все граждане возносили молитвы за сохранение его жизни.
