С. А.: Я не думаю, что он так ставил вопрос…
А. К.: А как иначе? Он был первым вице-премьером по экономике.
С. А.: Да, он был первый вице-премьер по экономике. Его специально Силаев брал, для того чтобы он реализовал программу, вот эти вот «500 дней». Такова была его задача.
А. К.: И что, он ее реализовал?
С. А.: Нет. Но он считал, что у него недостаточно полномочий для реализации этой программы. Поэтому в конце концов он отказался от своей должности и от того, чтобы дальше продолжать реформировать экономику. Правда, он ее и не начинал реформировать…
П. А.: Вы назвали число 17 августа. Что было…
С. А.: Да, 17 августа… 16-го числа я опять собрал в Киеве министров. Что делать? Ну что делать? Попытки хоть что-то как-то связать, что не связывается…
П. А.: Из России тоже приехал кто-то?
С. А.: Владимир Вожагов. Он тогда возглавлял Госснаб России. И мы опять собрали круглый стол, опять все подписались под тем, что нет общих правил, но будем действовать, будем выполнять обязательства друг перед другом. А я договорился до этого с Павловым улететь домой к матери, потому что у меня отец умер и нужно было ее поддержать. Вдруг мне звонок Павлова, чтобы завтра был с утра в Москве. Я говорю: «Ты же мне разрешил». — «Не обсуждается. Президиум правительства, а на президиуме твой отчет». — «Хорошо». И вот президиум Совмина плюс я (я не был членом президиума).
Что-то кто-то говорит, потом Павлов встает: «У нас два вопроса. Первый вопрос — о союзном договоре и второй — о взаимоотношениях Анисимова и России». Ничего себе постановочка, думаю.
Начали первый вопрос слушать. Павлов говорит, что против текста союзного договора у него, как у премьера, возражений нет, но многие вещи там упущены. И он считает, что к этому союзному договору нужно сделать приложение, чтобы не переподписывать весь Союзный договор. Что должно быть в приложении? Первое: о едином эмиссионном центре, о единой банковской системе. Второе: о единой финансовой системе. Финансы. Дальше. О единой внешней политике, о единой внешней торговле.
П. А.: В горбачевском союзном договоре ничего этого не было?
С. А.: Не было. О единой внешней торговле, о беспрепятственном движении материально-технических и продовольственных ресурсов между республиками. Вот таких шесть пунктов набиралось. И он заставил, чтобы каждый из сидящих встал и четко сказал, за он или против. Если против какого-то пункта, аргументацию. Но так получилось, что все, кто был, все выступили за.
Каждого он спросил, и меня поднял тоже. Я говорю: «Я не член президиума». — «Ты присутствовал, ты слышал, ты должен высказать свое мнение». Ну, я высказал свою точку зрения, поддержал. Дальше он сказал: «Этот документ немедленно будет подписан и нарочным отправлен в Форос». И вот генерал Варенников>115 повез в Форос этот документ. Поэтому, когда говорят, что в Форос он поехал захватить Горбачева, я очень сомневаюсь, потому что было принято решение вручить ему этот документ и чтобы 21-го числа не подписывался Союзный договор без приложения, которое он привез в Форос…
Главным вопросом спора, как я считаю, 3-го числа, 11-го числа и 17-го был вопрос, который был отражен именно в этом протоколе: о беспрепятственном движении ресурсов, об эмиссии и т. д. Этот вопрос изучать меня, например, заставлял еще Рыжков, чтоб я ездил, изучал в тех странах, как у них это все построено…
А. К.: В каких странах?
С. А.: Меня он в Швейцарию посылал и в Австрию. Туда, где есть конфедерация и федерация. На самом-то деле я считаю, что это было, по-моему, основной из причин, по которым разошлись позиции во всех странах наших. Они хотели сохранить единство в политике, в эмиссионном центре и т. д.
П. А.: Этого хотел СССР. А вот республики…
С. А.: Республики тоже хотели.
П. А.: А кто же тогда не хотел?
С. А.: Горбачев проводил совещания по союзному договору, не приглашая никого. Даже премьера не приглашал. Мы видели только конечный документ, какие были там дебаты, мы не знаем.
А. К.: Республики вроде как хотели сохранить Союз, но и от новых полномочий они отказываться не собирались. А совместить эти вещи невозможно…
