Домашнее образование Василия Маклакова было типичным для дворянских отпрысков. Дома учили грамматике, арифметике, географии, истории, музыке. В специальной детской библиотеке были книги Ф. Купера, В. Скотта, Ж. Верна. С гувернанткой Василий «научился свободно болтать по-французски», позже появилась англичанка. Немецкому, по воспоминаниям Маклакова, учились плохо, немецких учителей не любили, тем не менее, Шиллера он мог читать в подлиннике. Как и во многих других семьях, учением руководила мать. С ее смертью домашнее обучение закончилось. Его отдали в 5-ю московскую гимназию. О гимназических годах у Маклакова остались двойственные впечатления: «Общение с товарищами меня до известной степени мирило с гимназией, и я был рад, что ее проходил… Но сама классическая гимназия ее худшего времени, эпохи реакции 80-х годов, оставила во мне такую недобрую память, что я боюсь быть к ней несправедливым». Гимназист учился отлично, «не был ленив, имел хорошую память», древние языки его не отталкивали. В выпускной характеристике было отмечено, что он «с особенной любовью занимался изучением труднейших отделов грамматик древних языков». Его выпускная работа по латинскому языку была признана лучшей в округе, но золотую медаль он не получил в связи с «дурным поведением».
В. А. Маклакова, как и многих людей его времени, университет привлекал «не специальными знаниями, которые в нем преподавали… а казался обетованной землей, оазисом среди мертвой пустыни». Выбор факультета вследствие этого представлялся делом второстепенным. В пику учителям гимназии, ожидавшим от него поступления на филологический факультет, юноша выбрал естественный. Разочарование не замедлило сказаться. Изучение анатомии, ботаники, других специальных дисциплин оказалось для него делом скучным. Студента больше привлекали лекции на других, гуманитарных факультетах. В 1890 г. Маклаков за участие в студенческой сходке был арестован и исключен из университета. Благодаря хлопотам отца в университете удалось восстановиться, заодно сменив естественный факультет на исторический. К занятиям историей он был достаточно подготовлен, прочитав ранее Тита Ливия, Геродота, Фукидида, книги о французской революции, сочинения Ламартина, Луи Блана, Ламенне, прослушав лекции В. О. Ключевского. Под руководством одного из крупнейших русских медиевистов П. Г. Виноградова Маклаков стал серьезно заниматься наукой. Уже в студенческие годы он опубликовал статью «Об избрании жребием в Афинах». Курс исторического факультета был окончен с дипломом первой степени. Но Маклаков к этому времени внутренне стал сознавать, что научная карьера не для него, что он по своей натуре не кабинетный ученый, ищущий истины ради ее самой, что несмотря на первоначальный успех жилки настоящего ученого у него нет. К тому же в 1895 г. в возрасте 57 лет скончался отец, встал вопрос о заработке. В новых жизненных условиях Маклаков решил стать адвокатом. Это было продиктовано не только материальными соображениями. «Мой короткий жизненный опыт, — писал он, — открыл мне… что главным злом русской жизни является безнаказанное господство в ней „произвола", беззащитность человека против „усмотрения" власти, отсутствие оснований для защиты себя». «В торжестве „права" над „волей" — сущность прогресса, — размышлял Маклаков. — В служении этому — назначение адвокатуры». Для того чтобы стать адвокатом, было одно «маленькое» препятствие — нужен был диплом юридического факультета. В 1896 г. после трехмесячной подготовки Маклаков экстерном сдал экзамены за весь курс юридического факультета, до конца жизни считая это своим главным «спортивным достижением». В 27 лет он начал адвокатскую карьеру.
На студенческой скамье Маклаков включился в общественную жизнь, хотя время его обучения в Московском университете пришлось на период контрреформ, когда студентам запрещались всякие действия, носящие корпоративный характер, и каждый студент подписывал обязательство не участвовать в «обществах». Тем не менее Маклаков явился одним из организаторов московского землячества университета, панихиды по скончавшемуся 17 октября 1889 г. Н. Г. Чернышевскому. Мечтой Маклакова было создание легальной студенческой организации, наподобие произведшей на него столь большое впечатление парижской ассоциации студентов, поэтому во время студенческих беспорядков 1890 г., начавшихся в Петровской академии и поддержанных университетом, он пытался уговорить своих коллег «не губить начатого дела», то есть формирования разрешенного студенческого общества. Однако он был арестован вместе со всеми, помещен в Бутырскую тюрьму по обвинению в принадлежности к «социал-революционной партии» и исключен из университета. После восстановления в нем Маклаков стал председателем хозяйственной комиссии при университетском хоре и оркестре — подобии органа самоуправления. Именно с деятельностью этой комиссии связана первая большая публичная речь будущего адвоката. Во время голода 1891 г. он предложил сбор от традиционного концерта в пользу неимущих студентов передать голодающим. Наслушавшись во Франции первоклассных трибунов и начитавшись речей Мирабо, Маклаков убедил членов комиссии в отстаиваемом им предложении и получил репутацию прославленного оратора. Однако, как и любое общественное начинание, это не понравилось начальству, и передача средств голодающим была запрещена. В это же время он сблизился с «народолюбцем» Любенковым, у которого познакомился со многими будущими деятелями освободительного и конституционного движения. В студенческие же годы Маклаков пережил увлечение толстовством. И одно лето провел в колонии почитателей учения, конец которой был закономерен: крестьяне, узнав, что господа очень добрые и злу не противятся, для начала «увели» у колонистов лошадь, а затем пришли и за всем остальным. Несмотря на разочарование в практическом применении учения Льва Николаевича, к самому Толстому Маклаков до конца жизни испытывал глубокое уважение, был дружен с ним и его семьей. Отмечал глубокое влияние его идей на становление своего мировоззрения. Общественный темперамент Маклакова привел его в освободительное движение. Во время своих регулярных пасхальных и рождественских поездок за границу, начатых с 1897 г., он делал доклады о положении в России перед специально приглашенной публикой, собиравшейся у П. Б. Струве, М. М. Ковалевского, народника К. В. Аркадского (Добриновича). Несколько позже Маклаков стал сотрудничать с «Освобождением», доставляя в журнал материалы и документы. В России он вошел в либеральный кружок «Беседа», заняв в нем должность секретаря. Сам Маклаков начинал отсчет своей политической деятельности с учредительного съезда кадетской партии, на который, как и в ее центральный комитет, он, по собственному мнению, попал «по недоразумению». Однако затем «от всей души принял участие» в ее работе.
