Революция 1917-го в России — как серия заговоров - страница 144

Между тем, германский Генеральный штаб с задержкой инициировал акции по поддержке большевиков от выдвинутых обвинений. Так, Парвус в своём берлинском издательстве выпустил брошюру под названием «Мой ответ Керенскому и компании»: «Я всегда, — писал Парвус, — всеми имеющимися в моём распоряжении средствами поддерживал и буду поддерживать российское социалистическое движение. Скажите вы, безумцы, почему вас беспокоит, давал ли я деньги Ленину? Ни Ленин, ни другие большевики, чьим имена вы называете, никогда не просили и не получали от меня никаких денег ни в виде займа, ни в подарок…». Многие исследователи считают, что Парвус этим высказыванием просто замаскировывал свои связи с лидерами большевиков. На наш взгляд, Парвус вполне был искренен. Его деятельность в июньско-июльские дни происходила помимо партийного руководства большевиков. А. Парвус часто в 1917–1918 гг. говорил о своих людях в среднем звене партии большевиков и в других партиях: обер-офицерах партии в противовес генералам партии. На наш взгляд, Ленин к организации июльского выступления не был причастен. Не причастны и большинство руководства партии, сначала стремившееся сдержать движение, считая его преждевременным, а затем хотя и возглавив его, но явно стремившееся перевести протест в более мирное русло. Однако, возможно июльское выступление в значительной степени было организовано теми самыми активистами-большевиками и анархистами, которых А. Парвус называл своими обер-офицерами. Там, как уже указывалось, среди анархо-коммунистов могли быть люди А. Парвуса, были они в 1-м пулеметном полку, возможно в Военке (Военной организации большевиков). Вызывает также вопросы явно провокационные (неоднократные!) обстрелы демонстраций 3–4 июля.

После событий февраля 1917 года в повседневную жизнь российского общества все более и более входила политика. Но в «царстве свободы», в которое, как верили многие, превратилась Россия в 1917 году, политическая работа вошла во вполне легальные рамки. Вместо «подполья», распространенного в условиях «борьбы с царским режимом», начало активно формироваться и т. н. «надполье» (термин того времени), в котором прежде запрещенные способы политической борьбы (призывы к недоверию или к «свержению существующей власти», подготовка отрядов, призванных, в случае необходимости, силой поддержать то или иное политическое движение) стали вполне привычными.

И отнюдь не одними большевиками использовались подобные методы. Становилось очевидным, что рано или поздно в политику «втянется» и армия, призванная, по сути своей, быть «вне политики» и продолжать идущую уже третий год Мировую, «Вторую Отечественную» войну «до победного конца». В отечественной историографии одним из первых обратил внимание на данную проблематику Г.З. Иоффе, в монографии с характерным названием «Белое дело. Генерал Корнилов» (вышла в свет в 1988 году).

По воспоминаниям одного из активных участников «политических событий» 1917 года полковника С.Н. Ряснянского, «в начале апреля на фронте было спокойно, и обычная оперативная работа была небольшая, но свободного времени не было, так как появилась новая отрасль работы — политическая». С 7 по 22 мая в Ставке Верховного Главнокомандующего в Могилеве прошел Учредительный съезд Всероссийского Союза офицеров армии и флота. Инициатива в создании данной организации исходила от сотрудников генерал-квартирмейстерской части — полковников В.В. Пронина и Д.А. Лебедева. Его руководство составили офицеры-генштабисты — полковники Л.Н. Новосильцев (член кадетской партии, депутат I и IV Государственной Думы), В.И. Сидорин (будущий командующий белой Донской армией), С.Н. Ряснянский (будущий начальник разведотдела штаба Добровольческой армии), Д.А. Лебедев (будущий начальник штаба Ставки адмирала Колчака в 1919 г.). Верховный Главнокомандующий, генерал от инфантерии Михаил Васильевич Алексеев был избран «первым почетным членом» Союза. Призыв «Поднять боеспособность и мощь Русской армии!» стал лозунгом Союза.