Революция 1917-го в России — как серия заговоров - страница 123
Точно так же в период поздней перестройки вопрос о евреях-отказниках станет инструментом популяризации академика А. Д. Сахарова, а погромные слухи — средством вымывания кадров, прежде всего технических, и отнюдь не все эти кадры смогут применить себя по квалификации в Израиле и США: многие будут признаваться потом, что стали жертвами информационной кампании, на которой совсем другие вполне расчетливые лица делали бизнес.
«Третья сторона», которая (словами Герцена) не относила себя ни к западникам, ни к славянофилам, но манипулировала обоими полюсами, а затем, закономерно — красными и белыми, использовала не только средства финансистов и предпринимателей-евреев. Помимо этнических меньшинств, в России и в соседних славянских странах, существовало еще одно «предрасположенное» — или, как сказали бы современные технологи информационных войн, «уязвимое» сообщество — староверы.
Мануэль Саркисьянц в книге «Россия и мессианизм» упоминает о том, что уже в 1905 году Центральный Комитет марксистской РСДРП пользовался особняком дочери богатого старовера А. Хлудова — Варвары Алексеевны. Горький писал о семье С. Т. Морозова:
«У этих людей «мозги набекрень», но это настоящие праведники, неисчерпаемой равнинной русской тоски… о каких-то высотах».
В то же время очевидно, что примыкание старообрядцев к революционным партиям не могло быть только результатом мгновенного «поворота мозгов». Это был длительный и не только стихийный процесс.
«Идея союза между радикальной интеллигенцией и старообрядцами восходит, вероятно, к Дурнову (члену кружка петрашевцев, который перестал существовать в 1848 году), возможно, к декабристам, и вне всякого сомнения — к Герцену и всему лондонскому кружку эмигрантов. Герцен еще в 1851 году считал возможным то, что из раскольничьих скитов выйдет народное движение национального и коммунистического характера», — пишет М. Саркисьянц. Автор цитирует выдержки из статей Герцена в «Колоколе», обращенных к староверам, «в клевету гонимым»: «Нет, ваша… церковь не выше их образованием… только ниже их жизнью. Их убогие… иноки делили все страдания народа, но не делили награбленной добычи. Не они помазывали миром петербургских царей, не они проповедовали покорность помещикам, не они кропили войска, благословляя на неправые победы».
С 1862 года начался выпуск специального приложения к «Колоколу» для старообрядцев, — «Общее вече», где Николай Огарев писал, что революционную интеллигенцию и старообрядцев объединяет стремление создать царство правды на земле.
Старообрядческую тему в «Колоколе» курировал Василий Иванович Кельсиев, дворянин с кавказскими корнями, работавший бухгалтером в Русско-американской компании, а в 1859 году явившийся в британское консульство за политическим убежищем. В 1860 году он опубликовал собрание русских правительственных документов о старообрядцах «для объединения усилий во имя революции». В Лондоне его опекает поляк-эмигрант Артур Бенни; вскоре Кельсиев переезжает из пригорода на Олбани-стрит.
Как пишет Е. Л. Рудницкая, «в октябре 1863 года в Архангельской области распространилось воззвание «К русскому народу», написанное славянскими буквами и названное местными жителями молитвой… книготорговец Бергер, связанный лично с Герценом, прислал из Стокгольма эту прокламацию на имя местного купца Руста». «Молитва» была адресована не только деревенским жителям: Руст «раздавал ее русским промышленникам». Более того, в октябре 1861 года Кельсиев договаривается с главой католической (!) миссии в Европе С. Джунковским о создании типографии в Гаммерфесте: этот порт был удобен для распространения литературы, так как «сюда каждое лето ходят с хлебом беломорцы, почти все — беспоповцы поморского согласия».
