Деятельность "москвичей" не успела развернуться. В апреле 1875 г. начались аресты, а осенью организация была разгромлена. К 1877 г. власти уже заканчивали следствие по двум готовящимся судебным процессам: "50-ти", по которому предавались суду члены Всероссийской социально-революционной организации, или "москвичи", и "193-х" как главному процессу над участниками "хождения в народ". Первый процесс -- над членами Всероссийской социально-революционной организации -- начался 21 февраля 1877 г.
В течение трех лет предварительного следствия они теряли своих товарищей, не выдержавших бесчеловечных условий тюрьмы. "Москвичи" выступали на суде от имени всех настоящих граждан и патриотов своей страны. Неизгладимое впечатление произвели на всех честных людей России речи Софьи Бардиной и Петра Алексеева. С. Бардина в заключение своей речи сказала: "Но как бы то ни было и какова бы ни была моя участь, я, господа судьи, не прошу у вас милосердия и не желаю его. Преследуйте нас, как хотите, но я глубоко убеждена, что такое широкое движение, продолжающееся несколько лет сряду и вызванное, очевидно, самим духом времени, не может быть остановлено никакими репрессивными мерами... оно может быть подавлено на некоторое время, но тем с большей силой оно возродится снова... и так будет продолжаться до тех пор, пока наши идеи не восторжествуют. Я убеждена еще в том, что наступит день, когда даже и наше сонное и ленивое общество проснется и стыдно ему станет, что оно так долго позволяло безнаказанно топтать себя ногами, вырывать у себя своих братьев, сестер и дочерей и губить их за одну только свободную исповедь своих убеждений. И тогда оно отомстит за нашу гибель... Преследуйте нас -- за вами пока материальная сила, господа, но за нами сила нравственная, сила исторического прогресса, сила идеи, а идеи -- увы! -- на штыки не улавливаются".
Петр Алексеев говорил от имени русских рабочих, которые с детства вынуждены продавать свой труд, жить в ужасных нечеловеческих условиях: "Русскому рабочему народу остается надеяться самому на себя и не от кого ожидать помощи, кроме от одной нашей интеллигентной молодежи... она одна братски протянула к нам свою руку... И она одна неразлучно пойдет с нами до тех пор, пока подымется мускулистая рука миллионов рабочего люда... и ярмо деспотизма, огражденное солдатскими штыками, разлетится в прах".
Речи Бардиной и Алексеева, отпечатанные тайно, были широко распространены по стране. "Москвичам" посвящали стихи. Отважные революционеры понесли суровую кару: П. Алексеева приговорили к 10-летней каторге, С. Бардину -- к 9-летней каторге, замененной ссылкой в Сибирь. Многие участники "хождения в народ", заключенные в одиночные камеры дома предварительного заключения, не выдержали полуголодного существования, отсутствия свежего воздуха, бесчеловечного обращения тюремщиков. К началу судебного процесса власти зарегистрировали 93 случая умопомешательства, самоубийств, смерти и должны были начать суд над 193 народниками.
Наступило 18 октября 1877 г. -- день открытия суда над 193 арестованными народниками. В тюрьме началось движение, щелканье замков, звон ключей. Заключенных отвели в нижний коридор. Около каждого поставили по два жандарма с саблями наголо. И узким подземным лабиринтом повели всех в здание окружного суда, где готовилось открытие заседания Особого присутствия правительствующего сената. Маленький зал был переполнен, хотя публики старались пропустить как можно меньше. В зале было много переодетых агентов III отделения. Члены Особого присутствия заняли свои места. Когда подсудимых ввели, они бросились друг к другу с нескрываемой радостью. Председательствующий призывал к порядку, но никто не обращал на него внимания. Судьям в смятении пришлось ждать. Наконец, обвиняемые были усажены на места для публики, а четверых -- Войноральского, Мышкина, Рогачева и Ковалика -- как руководителей революционного сообщества и опасных преступников разместили на обычные места для обвиняемых.
На первом же заседании суда, когда начался опрос подсудимых, с протестом от них выступил Чернявский. Он заявил, что подсудимые не признают закрытого суда. Его тут же вывели из зала. И в следующие минуты раздались дружные крики обвиняемых: "Всех выводите! Мы не признаем суда!" Подсудимые вскочили со своих мест и пошли к выходу. Заседание было закрыто. После первых трех дней, проведенных в суде, подсудимые вернулись в свои камеры и добились того, что их стали пускать на прогулку группами, разрешили взаимное посещение камер и общие чтения в просторных коридорах. Это дало возможность широко общаться и всем перезнакомиться.
