Мутно-желтая вода, наполнявшая канал почти до самых краев, тихо плескалась под ветерком. Она то шла плавно и ровно, то переливалась чешуйками, то кружила воронками.
Артык перестал насвистывать. Неподвижным взглядом смотрел он на воду, и лицо его все более хмурилось. Мысли беспорядочно проносились в голове, кружили, сталкивались, как воронки на мутной поверхности воды. Между сдвинутыми бровями легли морщины.
Ржанье гнедого вывело Артыка из задумчивости. Оглянувшись, он увидел своего ровесника и друга Ашира, который тоже привел поить коня. Ростом Ашир был чуть ниже Артыка и не так ладно скроен, но одет почти так же, как его друг.
— Ну, как поживаем? — спросил Ашир, оборачиваясь к приятелю.
— Да ничего... здоров, — неопределенно отозвался Артык.
Ашир, почувствовав горечь в голосе друга, шутливо сказал:
— Чего это ты раскис? Уж не пал ли у тебя черноухий верблюд?
— А может, потому и грущу, что у меня никогда черноухого верблюда не было, — ответил, все так же глядя в воду канала, Артык.
— Вот еще, тоже скажешь! Стоит ли грустить, если здоров да голова на плечах!.. Ну как, посевы полил?
— Польешь тут!..
— Это почему? Ведь вода в канале прибыла.
— А мне все равно, прибыла она или убыла.
— Как так?
— Да так. Ее мне не достанется.
— Ну что ты говоришь! Разве в этой воде нет твоей доли?
— Конечно, нет.
— Что же ты на рытье арыков не ходил? Или ты пришлый какой? Или у судьи осла украл?
— А ты в чем провинился, Ашир?
— Да ведь когда была моя очередь полива, вода в канале стояла низко.
— Ну вот! Тебе воды не досталось, когда она стояла низко, а для меня ее недостает, когда она течет высоко.
Ашир немного помолчал и уже серьезно спросил:
— Как же это так получается?
— А у тебя ума не хватает разобраться?
Эти слова задели Ашира.
— Гм... Где уж нам быть такими умниками, как ты! — обиженно сказал он, хмурясь.
Артык недовольным взглядом окинул друга.
— Ты не ворчи, Ашир, а послушай: у сына Халназар-бая, нашего ровесника, у младшего и даже у внука — у всех них есть свой пай воды. Но...
— Что «но»?
Артык посмотрел на плавное течение воды в канале и задумчиво сказал:
— ...но у меня нет доли в этой воде.
Ашир громко расхохотался:
— Ах, вон в чем дело... Ну, что ж, будь твой отец побогаче, и ты давно был бы женат (В те времена воду, как и долю земли, давали только женатым).
— Неужели и безбрежные земли господа бога и кипучие воды должны служить только баям?
— У кого нет собаки, у того нет и чашки для нее.
— Будем так говорить — никогда ничего не добьемся.
Выражение обиды и горечи на лице Артыка Ашир понял по-своему:
— Артык, у тебя получается, как в той пословице: если земля жестка, бык пеняет на быка. Разве я виноват, что ты своего не можешь добиться?
— Конечно... виноват и ты, и такие, как ты.
— Вот тебе на! Что же — я Мереду сказал, чтобы он не выдавал свою дочь за Артыка?
— Не сворачивай в сторону...
Ашир, бросив повод своего мерина, медленно подошел к Артыку и положил ему руку на плечо:
— Эх, друг, прячешь ты от меня свое сердце, кому же откроешь?
Артык некоторое время стоял, опустив голову, потом поднял глаза на Ашира. Ничего, кроме простодушия, на лице друга он не увидел и все же ответил ему гневными словами:
— Ашир! Когда надо состязаться в остротах — тебя словно наняли; когда надо кого-нибудь высмеять — язык у тебя словно колесо, пушенное под гору; когда надо упрекнуть — ты говоришь за двоих. Но вот когда подсчитывают паи на воду, когда назначают на арычные работы, когда устанавливают очередь на полив — у тебя, да и у всех вас, рты словно воском залеплены. Никто и не пикнет. Если бы мы были заодно, разве удалось бы утаивать от нас по сорок—пятьдесят паев воды на каждом арыке? Разве шест у мираба во время арычных работ удлинялся бы на наших участках и укорачивался бы на участке бая? Разве наши поля лежали бы в пыли, тогда как Халназар и другие поливают свои необъятные земли уже второй раз? Конечно, если мы по-прежнему будем покорно твердить: кто ударит меня, того пусть бог накажет, — то у нас не будет ни чашки для собаки, ни того, что кладут в чашку.
Ашир задумался и почесал за ухом. Не все еще ему было ясно, но в словах друга он почувствовал какую-то правду о неравенстве людей. Однако он не поддержал разговора и постарался отвлечь Артыка от горьких дум:
