Однако, анализируя имеющуюся в моем распоряжении информацию, я постепенно по кусочкам складывал мозаику. Кое-какие факты указывали в определенную сторону, но они были такими незначительными… Слишком многого я еще не знал. Мне не были известны причины исчезновения Никаси. Было ли это похищение или избалованная девица решила устроить инсценировку? А может, Никася просто задолжала наркодилеру. Тогда кто старается помешать ее найти? Албанская мафия? Вряд ли. Ведь в Москве на нас напали не албанцы. Скорее всего, приказы поступают сюда из России, а не наоборот. От загадочного волка, который иногда забредает в дома к людям? Я очень надеялся, что после разговора с Хичкоком многое станет понятным. Если Никася действительно там, то поручение Габора будет выполнено. Мы навестим Сашкиного отца и вернемся в Москву. Я получу деньги, и Михаил сможет начать лечение своей дочери. Благополучный конец этого чисто семейного дела сейчас казался таким близким. Как говорится: «а счастье было так возможно! И так возможно и вот так!» Но каким-то шестым чувством я понимал, что все только начинается.
Конечно, я мог опоздать. Сбежавший албанец, разумеется, уже предупредил о том, что отчет Кроо попал в мои руки. Значит, они постараются спрятать Никасю в другом месте. Нам следовало спешить, поэтому после скромного обеда, мы отправились в сторону реки, захватив с собой пакет с моей одеждой. Я больше не стал предлагать Сашке остаться в пансионе. Все равно она бы ни за что не согласилась. Дойдя до набережной Агриппины, я, улучив момент, тихонько бросил в воду пакет, в который для веса положил, подобранный по дороге камень. С глухим бульканьем одежда и кроссовки со следами боя на Тойтоненштрассе навеки исчезли в глубине Рейна. Теперь следовало подумать о средстве передвижения. Через полчаса в нашем распоряжении был БМВ неброского серого цвета, арендованный на три дня в небольшой фирме проката автомобилей. Я помнил по прежним своим посещениям Кельна, что в этой фирме не очень строго следили за соблюдением формальностей. Правда, их услуги стоили немного дороже.
– Давай договоримся сразу, Александра, – начал я, пока мы ехали по запруженным транспортом улицам города в сторону университета. – Когда будем на месте, я схожу на разведку, а ты будешь терпеливо ждать меня в машине.
Девушка посмотрела на меня своими серыми глазами и отрицательно покачала головой.
– Нет, Сережа. Я одна боюсь.
– Нечего бояться, Казанова! Где твой боевой дух?
Сашка усмехнулась.
– Если честно, я и с тобой-то боюсь, а без тебя и подавно. Не совсем уж дура – понимаю, что происходит.
Она нежно провела кончиками пальцев по моей руке.
– Знаешь, Сережа, я о таких людях, как ты, только в книжках читала. Думала, когда малолеткой была, вот бы мне такого парня. Чтобы никого не боялся. Любого бы сломал… А теперь вижу, как это страшно и грязно… Смерть, кровь…
Девушка замолчала, задумчиво глядя перед собой. Такой я ее еще не видел. Вместо разухабистой и недалекой Казановы, рядом со мной сидел другой человек – понимающий, тонко чувствующий и очень добрый. Раньше Сашка была большим, невоспитанным ребенком, но за последние дни она здорово повзрослела. Почему-то на память пришли слова Стивена Кинга: «Если быть ребенком – это значит учиться жить, то становиться взрослым – это значит – учиться умирать».
– Ладно, куда ж тебя денешь, – вздохнул я. – Пойдешь со мной. Только держись сзади. Не путайся под ногами и громко не матерись с перепугу!
Пользуясь тем, что, в этот момент, я остановился у светофора, Сашка потянулась ко мне и поцеловала в щеку. Потом откинулась на спинку сиденья и засмеялась, как прежде – весело и беззаботно.
– Ура! Товарищ командир разрешил! Будем везде с ним вдвоем, как шерочка с машерочкой, ходить!
Я подхватил ее легкомысленный тон:
– Тихо, партизанка Булкина! Немцы кругом!
Замок местного наркобарона представлял собой большой трехэтажный дом, скрытый от нескромных взглядов прохожих, густыми зарослями кустарника и раскидистыми кронами магнолий. Я проехал мимо рассадника порока и припарковал БМВ на стоянке у женской больницы. В это время площадка была заполнена машинами посетителей. Вокруг царила обычная суета, и я надеялся, что на нас никто не обратит внимания.
