– Пока ничего. Наши сотрудники проверяют все германские контакты Никаси. Однако до сих пор никаких следов девушки не обнаружено.
– Значит, все договоренности остаются в силе? – подытожил я разговор.
– Да, конечно. Если вы не передумали, то… Кстати, мы можем в понедельник отвезти вас в аэропорт, – любезно предложил Тарантул.
– Не нужно. Меня подбросят до Шереметьево знакомые, – опять отказался я.
– Ну, что же, тогда – до понедельника! – попрощался Тарантул и выключил телефон.
Мощные двигатели Аэробуса А320 убаюкивали своим ровным гулом. Большинство пассажиров рейса Москва-Дюссельдорф авиакомпании «Люфтганза» мирно дремали, удобно устроившись в своих креслах. Сашка крепко спала рядом со мной у окна, опустив спинку сиденья. Я, следуя ее соблазнительному примеру, тоже закрыл глаза и постарался расслабиться. События прошедших суток тут же безостановочно закрутились в мозгу, пестрым калейдоскопом.
Последнюю ночь перед полетом, мы провели в маленькой гостинице в Ясенево. Было маловероятно, что правоохранительные органы за такое короткое время смогут установить наши личности и найти нас, но рисковать я не хотел. Кроме того, я боялся, что люди, пославшие тех, сгоревших форде, гораздо ближе к нам, чем милиция. Поэтому, щедро расплатившись с удивленной Вероникой Николаевной, мы вскоре заняли небольшой уютный номер на Литовском бульваре.
Ровно в пять утра наша сладкая парочка появилась в аэропорту у стойки регистрации на рейс Москва-Дюссельдорф. Желающих лететь в такую рань оказалось немного. Мы сдали наши сумки в багаж, прошли паспортный контроль и личный досмотр. Оказавшись в зоне дьюти фри, невыспавшаяся Сашка прикорнула на лавочке. Я прошелся вдоль витрин, наблюдая за тем, как зал постепенно заполняется нашими попутчиками. В основном, это были иностранцы. Наших соотечественников было меньше.
Вскоре нас пригласили на посадку. Я взял полусонную Сашку за руку и повел ее по тоннелю к самолету. В дверях аэробуса нас встретила улыбающаяся немецкая стюардесса – светловолосая молодая девушка в кокетливой пилотке. Она приветствовала пассажиров на ломаном русском языке. В салоне нас ожидал сюрприз. Наши места оказались заняты какой-то семейной парой с маленьким ребенком. Сидевшая у прохода брюнетка средних лет вопросительно посмотрела на меня, когда я остановился возле нее. Ее лысый супруг вообще не обратил на меня никакого внимания. Он был занят возней с сыном – большеголовым, крутолобым карапузом. Я достал наши билеты и, не зная, на каком языке обратиться к женщине, просто показал номера наших мест.
Женщина взглянула на билеты, достала свои, и переполошилась. Смущенно улыбнувшись, она повернулась к мужу и начала что-то многословно объяснять ему с истинно итальянской экспрессией. Тот сделал недовольное лицо.
– Что это они так взбудоражились? Перепутали право и лево? – спросила Сашка, стоявшая у меня за спиной.
Итальянка тем временем убедила супруга, что нужно переселяться и они, более не мешкая, заняли три места через проход от нас.
– Извините! – с сильным акцентом произнесла брюнетка по-русски, и повторила по-английски: – I’m sorry!
– Все в порядке, – ответил я ей тоже по-английски.
Итальянка последний раз улыбнулась и занялась своим мальчуганом.
– Что ты ей сейчас сказал? – тут же пристала Сашка.
– Сказал, чтобы она на меня не рассчитывала – у меня уже есть одна надоедливая особа, – ответил я, улыбнувшись.
– Да ну тебя совсем! – надулась девчонка. – Я тебя серьезно спрашиваю. Мне же не понятно, о чем вы говорите.
– Я тебя предупреждал, что нужно язык учить, – напомнил я. – Что ты будешь без меня делать?
Сашка пренебрежительно фыркнула.
– Я смотрела твой немецкий словарь. Дохлый вася! Мне никогда в жизни не выучить такие длинные слова. То ли дело наш русский – коротко и ясно!
Я засмеялся.
– Поверь и в русском языке есть длинные слова. Еще длиннее немецких.
Сашка загорячилась.
– Это, какие? Ну-ка обоснуй, лингвист!
– Ну, например, «выкристаллизовывающиеся»!
– Чегооо? – округлила глаза девчонка. – Это что за хрень?
– Такое вот длинное слово, – ответил я, невинно глядя на нее.
