– Тебе пора?
– Уже семь, – посмотрел я на часы. – Полдесятого я должен быть на работе.
Я постарался тактично высвободиться из жарких объятий. Однако толстушка решила, что время у нас еще есть. Ее коварная рука принялась настойчиво ласкать меня. Зубы нежно покусывали мочку уха.
– Оксана, я категорически против бесплатного труда, – попытался я ее остановить.
– Ничего, Сереженька. Это мой подарок тебе, – пробормотала женщина и закрыла мне рот своим поцелуем…
Несмотря на мастерство горячей дочери шахтера, на работу я приехал все-таки вовремя. Снегопад к утру прекратился, и на всех дорогах трудилась коммунальная техника, убирая сугробы с проезжей части. Повсюду на тротуарах возились черноглазые таджики в оранжевых накидках. Работая широкими лопатами, они весело перекрикивались гортанными голосами.
В «Элит-спорт» меня впустила Катя, которая сегодня пришла на работу первой. Поздоровавшись с девушкой, я обошел заведение и, убедившись, что все в порядке, устроился за своим столом у входа. Когда обычная утренняя суета утихла, и немногочисленные клиенты занялись сбрасыванием лишних килограммов на тренажерах, у меня появилась, наконец, возможность сосредоточиться на своих делах.
Мои дела обстояли, честно сказать, не лучшим образом. За четыре дня до проведения операции главный руководитель убит неизвестно кем и за что. Его заместитель чуть не прикончил меня. Моя дорогая Елена Николаевна куда-то пропала. Кроме того, за мной начали охоту какие-то неуловимые мстители.
Обдумывая ситуацию, я все больше убеждался, что, если раньше мои шансы выйти из этой передряги живым, были крайне малы, то теперь они вообще свелись к нулю. Не нравилось мне и поведение Лены. Я уже убедился, что она неоднократно лгала мне. Почему-то вспомнилась одна давняя история.
…Тогда тоже была зима. Мы с Ленкой гуляли по заснеженным улицам и взахлеб говорили, говорили, перебивая друг друга, обо всем на свете. Это была наша первая неслужебная встреча. Стоял жуткий холод, но нам почему-то было тепло. Когда в морозном небе уже загорелись звезды, Ленка вдруг вспомнила, что одной из ее подруг сегодня исполняется двадцать лет.
Так мы оказались в какой-то маленькой кафешке, где веселая компания молодежи отмечала день рождения. Нас встретили с восторгом, усадили за стол и налили обоим по штрафной. В зале было почти темно, оглушительно играла музыка, все пили водку, смеялись и целовались, пользуясь отсутствием света.
Ленка потащила меня танцевать. Ах, эти коварные женщины! Как они умеют использовать то, что им дала природа. Девушка обняла меня обеими руками за шею, доверчиво прижалась всем телом, и мир вокруг нас вдруг исчез. Во всей Вселенной остались только мы, да еще эта песенка:
Только шелковое сердце, шелковое сердце,
Не пылает и не болит.
Только шелковое сердце, шелковое сердце,
Никогда не будет любить!
Каждое слово этой незамысловатой песенки отдавалось сладкой болью в моем сердце. Строгая, очень уверенная в себе, голубоглазая красавица в моих руках внезапно превратилась в маленькую, хрупкую, беззащитную девочку; в самое близкое и родное существо.
Я до сих пор помню ощущение огромного, пронзительного счастья, заполонившего всего меня. Ленка позже мне призналась, что в тот момент ей тоже было так хорошо, что она даже заплакала, тихонько глотая слезы, чтобы я ничего не заметил…
К действительности меня вернул сигнал моего мобильника. Я глянул на табло: Елена Николаевна. Легка на помине.
Пробормотав приветствие, властная блондинка велела мне ждать ее сегодня в одиннадцать вечера в баре у гостиницы «Космос». Я едва успел сказать «понял», как услышал сигнал отбоя. Вот всегда она так! Даже не поинтересуется, здоров ли ее подчиненный, сыт ли, есть ли у него ночлег? Главное для Ленки всегда было дело. В общем, как выразился Гюстав Флобер в письме к Жорж Санд: «Человек – ничто, произведение – все».
Подъехав после работы к бару «Балтика», я оставил машину недалеко от входа и зашел внутрь. Заведение оказалось небольшим, но стильным. Играла музыка, стены были украшены картинами на морскую тематику, в зеркалах отражались зеленые и розовые неоновые огни, за стойкой на полках пестрели разноцветными наклейками разнокалиберные бутылки. Я нашел место, с которого хорошо был виден вход и уселся в удобное кресло, обитое черной искусственной кожей. Чтобы согреться я заказал чашечку кофе и рюмку коньяка.
