– Учти. После смерти полковника, кое-кто приговорил тебя к смерти. Охота уже началась. У тебя есть оружие?
– Нет, «ведь трижды тот вооружен, кто прав», – пробормотал я и, заметив вопросительный взгляд богатыря, пояснил:
– Вильям Шекспир, «Генрих Четвертый».
На лице Казионова не дрогнул ни один мускул.
– Ты меня не убедил. Но я тебе все же дам возможность выполнить задание. Если доживешь до следующего вторника, конечно.
С этими, вселяющими надежду словами, богатырь подошел и освободил мне руки от скотча.
– Дальше сам, – бросил он, закрывая за собой дверь.
После ухода Казионова, я размотал ноги и, пока массировал их, чтобы восстановить кровообращение, решил на всякий случай исчезнуть с Бауманской. Быстро собрав вещички, я завел свою «убийцу иномарок» и поехал к Тверской. Был уже час ночи. Заснежило. Желтый свет фар с трудом пробивал ночную мглу. В темноте, сквозь падающий снег, я кое-как разглядел одинокую женскую фигуру, мерзнувшую у дороги.
Я остановил машину рядом с ней и приглашающе приоткрыл дверцу. В салон втиснулась дама солидных габаритов и грузно плюхнулась на сиденье. Голову дамы украшал берет размером больше Австралии. Под запорошенным снегом беретом на круглом лице ясно читался незамысловатый жизненный девиз: «сиськи по пуду – работать не буду!». Озябшая женщина захлопнула дверцу и с трудом выговорила заиндевевшими губами:
– Развлечемся, красавчик?
Судя по выговору и комплекции, это была приезжая из Украины, представительница шахтеров Донбасса или металлургов Криворожья.
– Сколько? – коротко спросил я дочь сталевара.
– «Штука» – с презиком и в машине, семьсот – минет, – деловито объявила толстушка свой прайс-лист.
– А хата у тебя есть? – задал я самый важный вопрос.
– На хате будет стоить пять «штук», – обрадовалась удаче дама.
– А на всю ночь? – продолжал спрашивать я.
– Еще накинь три сверху.
Я засмеялся.
– Давай так. Я у тебя переночую. Трогать не буду. За все – две тысячи. Или иди, мерзни дальше.
Толстуха долго не раздумывала. Посмотрев в окно на густой снегопад, она согласно кивнула.
– Меня Анжеликой зовут, а тебя?
– Сергей. Слушай, Анжелика-маркиза ангелов, а как твое настоящее имя?
Ночная бабочка смутилась.
– А чем тебе не нравится Анжелика? Здесь все девочки берут себе иностранные имена. А вообще-то я Оксана.
– Ладно, Оксана. Говори адрес и поехали.
Оксана-Анжелика жила далеко, в Гольяново, почти у кладбища. Доехав по Щелковскому шоссе до автовокзала, я свернул направо и вскоре остановился у небольшого двухэтажного домика. Моя спутница снимала здесь квартиру на первом этаже. Как она объяснила по дороге, хозяин квартиры, – молодой парень-инвалид – жил на другом конце Москвы и никогда тут не появлялся. Оксана сама раз в месяц отвозила ему деньги.
Домовитая хохлушка быстро собрала на стол. На середину она поставила бутылку водки и позвала меня ужинать. Я разлил водку по фужерам. Мы чокнулись.
– Ну, за знакомство, – сказала дама и одним глотком осушила посудину.
Я, не ломаясь, последовал ее примеру. Когда голод был утолен, и бутылка наполовину опустела, мы разговорились.
– Ты что, в розыске? – спросила Оксана.
– Почему ты так решила?
– Какой-то ты невнятный мужчина. Платишь деньги только за ночлег. Женщину тебе не надо. Ты не бойся, я тебя не выдам. Я сама ментов ненавижу. Кони алюминиевые! Заставляют бесплатно их обслуживать. Наглые, жадные…
Я отрицательно помахал вилкой, с насаженной на нее колбасой.
– Да нет, что ты. Нагнала жути. Просто сегодня поругался с женой и ушел из дома. Вот и нужно некоторое время где-то перекантоваться.
– А чем занимаешься?
– Работаю охранником.
– Наверно платят гроши? – посочувствовала женщина, закуривая.
– Да, платят немного, – согласился я.
Хмель приятной теплой тяжестью наполнил меня и лишил сил. Мне вдруг стало так уютно и спокойно в этой неказистой комнатушке, как не было уже давным-давно.
– Я вижу, ты уже совсем спишь, – улыбнулась Оксана, вставая из-за стола. – Кровать, как видишь, у меня одна, но зато широкая. Ложись, а я пока посуду помою.
Раздевшись, я едва коснулся головой подушки, как тут же уснул.
