– Как тебе наше поздравление? – спросил Чарли, когда мы выехали на дорогу. – Правда, круто вышло?
– Не то слово. Такого мне никогда не делали.
– Ты вчера вечером был грустный, и я подумал, надо тебя как-то взбодрить.
– А что бы вы сделали, если бы я не сдал?
– У нас на этот случай с другой стороны плаката была надпись: «Вы всё равно молодец». Фанни предложила ещё дать тебе шоколадное мороженое после рулета, чтобы поднять настроение, – усмехнулся он. – Она такая умница.
– Это, кхм, очень мило, – робко проговорил я.
– Какой господин, такие и слуги, – добродушно отчеканил Чарли.
– Никогда об этом не задумывался.
– А стоило бы. В хорошем доме всегда приятно работать. Если хозяин добрый, то ему хочется отплатить добром.
– Не думаю, что я добрый… – пробубнил себе под нос.
– Что? – не расслышал Чарли.
– Ничего.
Мы немного помолчали.
– Наверное, среди твоих друзей нет жестоких чистокровных, но именно такие хозяева чаще всего и бывают, – вдруг сказал Чарли, не отвлекаясь от дороги. – Тебе, конечно, с этим никогда не столкнуться, но вот если бы ты притворился полукровкой, перекрасил волосы, не знаю, линзы надел, что ли, и попробовал денёк поработать прислугой, то понял бы, какой это неблагодарный труд. Могут и оскорбить, и унизить, и ударить. Поэтому такие хозяева, как ты, на вес золота.
Чарли словно открыл ящик Пандоры. Я намертво вцепился в эту мысль: притвориться полукровкой, чтобы на своей шкуре прочувствовать все прелести такой жизни, – и теперь не мог думать ни о чём, кроме как о реализации опасной затеи.
Всё горело внутри – так хотелось обсудить это со Скэриэлом. Вот он бы точно оценил идею! Но когда Скэриэл открыл дверь, то я вспомнил о поцелуе, и волна жгучего стыда затопила меня.
Он дружелюбно стянул с меня мамин шарф, куртку, а я продолжал заторможенно реагировать на происходящее. Он остановился и участливо спросил:
– Ты в порядке?
– Ага. Голова болит, – буркнул я первое, что пришло на ум.
– Ребята ещё не приехали. Ты первый.
Скэриэл насмешливо взглянул на меня.
– Что? – враждебно проговорил я в ответ.
– Ты всё не можешь успокоиться после поцелуя?
– Что? Нет-нет, я вообще о другом думал.
– О поцелуе с кем-то другим? – откровенно потешался он.
– Прекращай, – грозно закончил я, скрестив руки на груди.
Скэриэл понял, что перегнул палку, и пошёл на попятную:
– Прости.
– Давай просто забудем то, что произошло у лицея, ладно? – Я сел на диван.
Он вдруг насупился и серьёзно выдал:
– Нет. Не собираюсь.
Скэриэл встал напротив, скрестив руки, как я минутой ранее.
– Ты не можешь отрицать, что хотел меня поцеловать и сделал это. И ты не можешь отрицать, что я тебе раньше признался в чувствах. Тебе не кажется, что это как-то грубо? Ты знал о моих чувствах и поцеловал меня, а теперь хочешь сделать вид, будто бы ничего не было.
Я застыл как громом поверженный. Если Скэриэл хотел, чтобы я чувствовал себя виноватым, то ему это удалось. Он был полностью прав.
– Мне жаль, – только и смог выдать я, понурив голову.
– Нет-нет, – торопливо проговорил Скэриэл, сев рядом и бережно опустив руку мне на плечо. – Я не это имел в виду. Готи, мне не нужны твои извинения и муки совести. Я хочу, чтобы ты честно признался в первую очередь самому себе.
Я не был готов признаваться в чём-либо. По крайней мере сейчас. Скэриэл выжидательно молчал. Весь его вид так и говорил: «Ты знаешь, о чём я».
– Я не буду давить на тебя. – Он расстроенно махнул рукой и встал, так и не добившись от меня внятного ответа. – Мне это тоже не нравится. Ты можешь сделать вид, что ничего сегодня не было. Но я этого не буду делать. Можем больше не говорить на эту тему.
– Спасибо, – угрюмо сказал я, хотя, честное слово, лучше бы промолчал.
– Да не за что, обращайся, – ядовито добавил он, отходя. – Вдруг кто узнает, что ты целуешься с полукровкой. Позор на всю жизнь. Чистокровный Готье Хитклиф, сын члена Совета старейшин, как низко ты пал, раз дошёл до того, чтобы быть с таким, как я.
Я свирепо взглянул на него.
– Ты ведь знаешь, что не в этом дело! – крикнул в гневе.
– А в чём же? Я недостаточно хорош для тебя?! – яростно завопил он.
