Еще как придумали, парень, подумал Логан. Но тебе, с твоими-то мечтами о космосе, об этом знать не стоит.
Поэтому он пожал плечами и промолчал.
— И вообще, откуда у вас такие обширные познания? — поинтересовался Терри. — На вашей родной планете были военные корабли?
— Нет, — сказал Логан. — В колониях не осталось ни одного военного корабля. Они все ушли в рейд.
— Еще одна странная история, — сказал Терри.
— Что в этом странного? Рейд Ярости был в первую очередь актом возмездия. Или ты считаешь, что нам не за что было мстить? Или оно того просто не стоило?
— Я даже не об этом, — сказал Терри. — Сам рейд был вполне обоснован. После того, как флот Метрополии был уничтожен в Бойне Номер Два, все военные корабли дальних колоний собрались в единый кулак и обрушились на врага и всякое такое. Но вам не кажется странным тот факт, что ни один из этих кораблей так и не вернулся?
— Ты думаешь, боевая задача не решена?
— Думаю, что решена, — сказал Терри. — Иначе трудно объяснить эти десятилетия покоя. Но почему никто не вернулся?
— Мы ведь этого не знаем, — сказал Логан. — Из того, что ни один корабль не вернулся на Новый дальний Уэллс, отнюдь не следует, что вообще никто никуда не вернулся. До начала войны у нас было три десятка колоний, и мы понятия не имеем, как они пережили последние полвека и что там происходит сейчас.
— И это тоже странно.
— Вовсе нет. Даже если бы связь работала, что мы можем друг другу сказать? Чем мы можем друг другу помочь? Каждый вызживает сам по себе.
— Видимо, ребята с Тариона так не считают.
— Если сейчас состоится очередной сеанс гаданий о том, что им от нас нужно, то ты окажешься на соседней койке со Стасом, — предупредил Логан. — И сломана у тебя будет не только нога, но и челюсть.
— Вы мне угрожаете, сэр?
— Вроде того.
— Никогда не думал, что живая легенда нашего космофлота будет угрожать мне физической расправой.
— Никогда не думал, что десяток разваливающихся на части посудин можно назвать космофлотом.
— Теоретически их можно называть космофлотом до тех пор, пока они способны хотя бы подниматься на орбиту. Потом их можно будет называть бывшим космофлотом.
— Я вижу, ты всерьез работаешь над терминологией.
— Ну, вроде того, — смутился Терри. — Я хочу написать летопись… Нет, это слишком громко звучит. Я хочу написать что-то вроде отчета о последних днях нашей космической программы.
— Зачем? — удивился Логан.
— Для потомков.
— Ты полагаешь, у потомков не будет других источников информации?
— Я считаю, что чем больше источников, тем лучше. И вообще, рассказы очевидцев всегда интересны.
— Вот уж не уверен, — сказал Логан. — Очевидцы, а тем более, сами участники событий, склонны давать этим самым событиям неверные оценки по причине собственной вовлеченности в процесс. Для того, чтобы правильно описать взрыв мезонной бомбы, не стоит находиться в его эпицентре.
— Вы придерживаетесь теории о том, что со стороны виднее?
— Да.
— Это противоречит всему, что мы знаем о мемуарах и автобиографиях.
— Но ты же не свою личную историю собрался писать, — сказал Логан. — А историю последних дней флота.
— Я же являюсь частью этого флота.
— Не самой значительной, надо сказать.
— Тогда выходит, что я вовсе и не в эпицентре, — выкрутился юноша. — А можно мне завтра поднять корабль на орбиту?
— Молодежь таки мельчает, — вздохнул Логан. — Во время первого полета Стас просил доверить ему стыковку с Булыжником.
— И вы доверили?
— Нет.
— А мне бы доверили?
— Нет. И Кертис был бы против. А шахтеры нас вообще линчуют, если узнают, что я подпустил к джойстикам стажера.
— Если они нас линчуют, это нарушит график поставок.
— Но поскольку корабль останется цел, Кертиса это не слишком расстроит, — заметил Логан. — Ну, не считая того факта, что он потеряет живую легенду своего флота. То есть, меня.
— Корабли важнее людей, — сказал Терри.
— Сейчас — да.
— Так могу я завтра поднять корабль на орбиту?
— Пожалуй, — сказал Логан. — Если я все буду делать сам, то на кой черт мне вообще второй пилот?
