Здесь еще говорили, что если Иуда в числе двенадцати апостолов врачевал болезни и изгонял бесов, то не мог быть в сговоре с сатаной.
И ведь на самом деле так. Когда Господь наш Иисус Христос посылал своих учеников проповедовать Царство Небесное, исцелять больных и очищать прокаженных, воскрешать мертвых и изгонять бесов, Он не делал никакого исключения; все двенадцать сполна получили от Него власть врачевать всякую болезнь и немощь и изгонять злых духов. И действительно сказано, что все это делали, и, наоборот, нигде не сказано, что Иуда был исключен из этого служения.
Больше скажу, сам Петр подтверждает, что Иуда был «сопричислен к нам и получил жребий служения сего» (Деян 1:17). И когда Иуда проповедовал, то люди каялись. Когда он молился над ними, они исцелялись. Когда он изгонял бесов, те повиновались ему. Но это лишь напоминает о том, что даже исключительный духовный дар и самое высокое положение и служение в церкви еще не обеспечивают верности человека Господу, не свидетельствуют о его обязательной причастности к Его благодати. Ибо сказано было Им:
«Не всякий, говорящий Мне: «Господи! Господи!», войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного. Многие скажут Мне в тот день: Господи! Господи! не от Твоего ли имени мы пророчествовали? и не Твоим ли именем бесов изгоняли? и не Твоим ли именем многие чудеса творили?» (Мф 7:21, 22).
Что до сатаны, то он вошел в Иуду во время последней вечери, ибо засвидетельствовано присутствующим там Иоанном, что сатана вошел в Иуду после куска хлеба, переданного ему Господом на той вечере:
«…И, обмакнув кусок, подал Иуде Симонову Искариоту. И после сего куска вошел в него сатана…» (Ин 13:26).
Господь обмакнул хлеб и подал его Иуде, чтобы тот усовестился этого хлеба и удержался от предательства. Но это не проняло Иуду, а отселе стал он еще более на стороне сатаны, и как неисправимый совершенно предался ему. Доколе Иуда считался одним из апостолов и был причислен к святому лику, дотоле сатана не имел на него прав. И только когда Господь отлучил его от прочих учеников, объявив через хлеб, сатана овладел им, как оставленным Господом и отлученным от Божественного лика. «Сатана вошел в него», то есть проник в глубину его сердца и овладел его душой. Ибо сатана и прежде нападал на Иуду извне, как и на других апостолов, как, впрочем, и на каждого из нас. На сей раз сатана совершенно овладел им, внушив ему предательство.
Иисус говорит еще Иуде: «что делаешь, делай скорее». Сим Господь не побуждает Иуду к предательству, но как бы укоряет его в предательстве. Словом «делай» как бы говорит ему Господь: «Вот, Я оставляю тебя, делай что хочешь; не препятствую твоему намерению, не удерживаю тебя более».
Кроме прочего, истец радел за Иуду как за бессребреника, памятуя его речи на помазании Господа нашего Иисуса Христа в Вифании. Он, видите ли, был возмущен нескромностью Учителя и считал, что благовоние было надобно продать, а деньги раздать нищим.
Начнем с того, что рассуждение ошибочно с точки зрения сравнительного богословия. Предположим, что кто-то и купил бы у Марии это масло, и что, тогда вырученные деньги можно было бы раздать нищим? Но, в конце концов, кто-то поступил бы так же, как Мария, — употребил бы его на умащение и помазание. Ни один сосуд с благовонием не может существовать вечно и служить постоянным источником вспомоществования бедным. А вот добыванием благовоний были заняты бедные люди. Покупка его уже была для них помощью.
Далее, это преступно с позиции веры, радетелем которой он здесь себя выставлял. Ибо женщина, не причисленная к святому лику, через любовь к Иисусу уверовала в его ближайшую кончину и соборовала его в последний путь, а причисленный муж не уверовал. Более того, дозволил себе смущать Того, в Кого должен был уверовать. А раз смущал, то не уверовал. Ибо верующий верит, а неверующий смущает и предает. Наконец, это кощунственно с точки зрения морали, ибо кому-кому, но только не Иуде рядиться в тогу бессребреника, имея в мошне деньги, полученные за Того, Кто не имел цены.
