Что же касается того, что якобы своей добровольной смертью на дереве я навсегда утерял свою душу, хочу вам напомнить, что Господь искупил нас от этой клятвы закона, сделавшись за нас клятвою, ибо писано:
«проклят всяк, висящий на древе (Гал 3:13)».
Народ армянский! Если есть на земле человек, который мог бы быть осужден Творцом на вечные муки, то это я. А раз так, то я и есть тот Агнец, который принял на себя грехи мира. Но я сделал то, поверив словам Иисуса, сказанным за восемь дней до его преображения на горе Фавор и встречи с Моисеем и Илией:
«…кто потеряет душу свою ради Меня, тот сбережет ее» (Лк 9:24).
И если вы тоже чисты в вашей вере, то ваш святой долг вернуть мне мое доброе имя. Ибо сказано:
«…услыши, Господи, глас Иуды и приведи его к народу его; руками своими да защитит он себя, и Ты будь помощником против врагов его». (2Фес; 2 Сол 33:7)
И пусть не точит ваши души червь сомнения, что переосмысление моего деяния причинит ущерб нашей вере. Наоборот, в своем новом свете оно предельно ярко показывает ее неповторимую силу, выраженную в нашей самоотверженной готовности не только к физической, но и к нравственной погибели во имя вечных ценностей христианства в прошлом, сейчас и во веки веков! Аминь.
Закончив свою речь, Иуда скрестил руки, и вновь застыл в прежней позе. В зале воцарилась гнетущая тишина. Люди будто окаменели. В течение всей его речи не шелохнулись даже видавшие виды журналисты, а что до телеоператоров, то те словно окаменели у мониторов своих камер.
Первым очнулся судья. Погрузившись вновь в свои бумаги, он поднял голову и, прокашлявшись, предоставил слово стороне защиты.
С места поднялся православный батюшка. Подойдя туда, где сидели присяжные, он поздоровался с ними и, кивнув судье, внимательно посмотрел на Иуду, Покачав головой, он протянул «мда-а-а» и, вновь обернувшись лицом к присяжным, сказал:
— Уважаемый суд! У меня сегодня трудный день. Ибо призванный прощать, я должен сегодня не только отвратить от этого свое сердце, но и убедить вас поступить точно так же.
Господь ниспослал сегодня тяжкое испытание также и всем моим братьям и сестрам во Христе. Возможно, самое тяжкое из тех, которые Он когда-либо ниспосылал человеку. И имя тому испытанию — испытание верой.
Зачастую говорят «христианское учение», а понимают нашу веру. Не было и нет такого учения, но было, есть и будет учение Господа нашего Иисуса Христа, так же как была, есть и будет наша христианская вера. Мы не должны воспринимать ее как учение, но должны принимать учение Господа нашего Иисуса Христа на веру. Ее кладезем является наше Священное Писание, и поднявший на нее пяту свою, поднимает ее против нас всех.
Здесь говорилось о противоречиях в нем касательно смерти Иуды, и на основании этих домыслов внушалась мысль о якобы человеческом происхождении Писания. Следует ли говорить, что это сделано, чтобы открыть двери для хулителей Священного Писания, ибо если его писали люди, которым свойственно ошибаться, то можно критиковать их, можно сомневаться в их нетленном творении. А от этого мига до гибели веры всего один шаг. И мы должны остановить тех, кто подталкивает нас к нему. Наша вера, впрочем, как и любая, должна быть вне критики. Ибо если сомневаешься, то как же веруешь? Или — или, третьего не дано.
Что касается смерти Иуды, то в Новом Завете о ней повествуют Матфей (27:3-10) и Петр (Деян 1:8-19). Но эти два свидетельства не противоречат друг другу, а взаимно дополняют. Ибо, как считает епископ Кассиан, Иуда повесился на земле, которую, после его смерти, купили на брошенные им деньги, а тело его, по мнению Фаррара, сорвалось с веревки и при падении расселось, потому что сильно распухло, как об этом писал Папий Гиерапольский.
Здесь говорилось еще, что если Иуде была доверена касса, то лишь потому, что Господь знал его бескорыстие, а раз так, то и не мог он предать ради корысти.
Ложь, и еще раз ложь! Зная, что будет им предан смерти, Господь Своим доверием желал удержать его и спасти, впрочем, как и каждого. Он надеялся, что сила любви восторжествует над коварством зла; но такие победы невозможны без той веры, которой присуща искренняя любовь к истине. А сердце того, кто не смог полюбить истину всей душой, носило в себе затаенный плод сатаны.
