— Да, мне это известно, — ответил Блэк. — И я мог бы казнить тебя как предателя и провокатора.
Борбич развел руками и улыбнулся. На его обезображенном и бледном лице промелькнуло выражение блаженного идиота.
— Конечно, вам ничего не стоит убить меня. Но совершив преступление, вы накажете себя, а не меня. Завтра я вновь восстану из мертвых и понесу слово Церкви страждущим людям, в то время как на ваших руках останется моя кровь.
— Все это пустые слова! — рявкнул Блэк. — Не забывай, что помимо смерти есть и другие виды возмездия. Я могу посадить тебя за решетку — причем, на довольно долгий срок.
— Только не вы, мистер Блэк. В вашем сердце нет такой жестокости. Я мог бы ожидать чего-то подобного от Мюреля, но от вас — никогда.
— Если ты так относишься к Мюрелю, то почему же призываешь людей отказаться от борьбы? Зачем полагаться на милость бандита, зная, что он не имеет никакого понятия о пощаде?
— Поймите, только непротивление злу может наполнить состраданием черствое сердце заблудшего грешника. Он должен почувствовать себя человеком, а не животным, против которого поднялись остальные люди. Ведь каждый из нас — даже самый падший и отверженный — несет в себе искру божественного света…
— У меня нет времени выслушивать твои проповеди, — сказал Блэк. — Зачем ты пришел?
Ричард осмотрел Базарную площадь, ожидая увидеть там группу разгневанных советников. Весть о его дуэли с О'Финном распространилась по всей обители, но никто из членов Совета так до сих пор и не появился.
— Зачем я пришел? — ответил Борбич. — За состраданием, мистер Блэк. За состраданием, которое является основным законом человеческого существования — основным и, пожалуй, единственным законом!
— А к чему оно приводит? — с усмешкой спросил Ричард, отказываясь признавать какой-либо смысл в словах русского.
— Мистер Блэк, вы не посещаете мои проповеди и, наверное, не знаете о том, какое огромное открытие сделала Церковь Второго Шанса. Недавно я беседовал с Филлис, и, судя по ее словам, она неоднократно пыталась передать вам мою историю, но вы каждый раз уклонялись от этой темы. Почему? Неужели боитесь того, что можете услышать?
— Ты когда-нибудь доберешься до сути дела? — взревел Блэк, и его глаза свирепо сузились. — Может быть мне надо уподобиться отцу Уильяму и пинками спустить тебя с лестницы?
— О, нет, мистер Блэк. Со мной вы можете не притворяться. Я знаю, что за вашим нарочито варварским видом скрывается отзывчивый и честный человек. Мне доводилось видеть, как вы оказывали помощь униженным и оскорбленным, и я знаю, какое доброе сердце бьется в вашей груди. К чему этот образ супермена? Он опасен и однажды может навсегда заменить собой вашу истинную сущность.
— И что же тогда произойдет?
— Ничего хорошего, поверьте. Но я опять уклонился от темы. Мы говорили о том, что сострадание является главным и обязательным законом человеческой жизни. Вы, вероятно, знакомы с биографиями величайших людей Земли. Я имею в виду не Цезаря и Наполеона, а людей, похожих на Святого Франциска, Будду и Иисуса Христа — воистину великих по скромности своей и безграничному состраданию!
Ах, сударь, я прошу еще минуту! Не будьте столь нетерпеливы! Обещаю, что мой рассказ заинтересует вас, поскольку эта история не только имеет глубочайший смысл, но и соприкасается с одной из самых сокровенных тайн долины.
Я услышал ее из уст основателя нашей Церкви, и именно она заставила меня отказаться от суеверий и ложных идолов земных религий. Я стал другим человеком, и, на мой взгляд, это был важный шаг на пути, уготованном для каждого из нас.
Свои первые годы новой жизни основатель провел среди индусов, большая часть которых родилась в Раджпутане в середине пятого века до нашей эры. Он научился их языку и освоил индусскую философию, отвергнутую к тому времени почти всеми ее прежними почитателями. Как видите, им тоже пришлось отделить земную шелуху от речных зерен истины. Позже основатель встретил индуса, который оказался знакомым самого Гаутамы Будды. И что интересно, он восстал из мертвых рядом с телом этого великого мудреца.
