Регистратор - страница 8

жизнь, но и она шепча так, чувствовала, что она еще только начинала жить, еще только что все начиналось и сразу же должно было оборваться, для кого же это было нужно? вот если до утра, за два эти часа Илья не придет, если он не появится, кто же тогда будет с ними, что будет впереди, как все будет, но и она верила, кто-то был там, она старалась вспомнить, как было у них с Ильей последний раз и не могла, она будто бы уже не могла ничего, песок уже не жег ступни, дети почти летели легко вместе с ней, как и говорил прорицатель Хаим, и паря так в воздухе, она осталась одна, она купалась одна, в реке, в синей воде, в небе еще плыл дневной жар солнца, в это время появился Илья, он будто бы ехал свататься за Лизу, в их дом, но проходя к Лизе обнял ее, прижал туго к двери, и его тугой ствол прижался к ее животу, если бы дверь открыть, то там стояла Лиза, и он повторял все время: все кончено, все кончено, завтра все сгорит, завтра тебя не будет, не будет наших детей, все умрет, остался только этот один день, одна ночь, завтра все пропадет, все-все пропадет, ты с ума сошел, сказала Соня во сне, она упиралась в него, душила своими руками и тут же думала, а как же будет Лиза, как Лиза, если она сама своими руками, вот сейчас его задушит, что будет с Митей, господи, что будет с Ильей, что будет с Лизой, как же она хотела сейчас вспомнить, как было с ним, где он, и увидела его, что он еще жил, он шел один по пыльной дороге; когда она проснулась, она была одна, без рубашки, было душно, вроде бы должна была быть гроза, господи. Она выбежала на улицу, шла война, слышался дальний гул, нет, нет, никогда, никогда, она оттолкнула, наконец тяжесть, она столкнула, наконец, тяжесть с себя, освободилась, и вот теперь проснулась, ощупывая себя всю, и побежала к закрытой двери, к окну, никого нигде не было.

На самом деле, Илья действительно сватался сначала за Лизу, Соня помнила их первый приезд с его отцом в их дом, но потом сватовство не состоялось, и никто не знал, что было и думать, кроме Сони и Ильи, которые все уже знали тогда о себе; когда он только приехал, Соня вдруг почувствовала необъяснимое волнение, это будто она должна была тогда свататься, а не Лиза, волнение сначала шло от того, что это был почти уже муж ее сестры, что, начиная с этого момента, сестра ее вступала в особые новые отношения с жизнью, что появился мужчина, который теперь уже станет жить в их доме и как бы станет частью теперь всех, он как бы становился теперь и ее частью, будто бы у нее появлялась особая близость с ним, вот что у нее было; когда они приехали, Соня, счастливая и торжественная, сидела за столом и от нее исходил свет; но главное было другое, она уже знала, что он станет ее, а не Лизиным мужем; все это вспомнив, она выбежала на улицу, во дворе стояла телега, действительно приехал уже ночью, только не Илья, а Иосиф, и тут же она увидела его, он сидел на пороге своего дома и курил и, обняв его, и плача, сидела Лиза.

По улице, несмотря на ночь, шли люди, кто как мог, катились подводы и стоял какой-то особый молчаливый шум движения, кто-то иногда покрикивал, подгонял, Соня подошла к калитке, снаружи, от дороги, отделяли дом, кроме забора, еще и кусты, и ей казалось, что люди только всплывали над кустами и исчезали, но кроме молчаливого поспешного движения повозок, лошадей и узлов, вместе с ними, над городом двигались будущие несчастья; одни из тех, кто шел мимо Сони должны были умереть уже через два дня от бомбежек, другие попасть в плен, третьих дорога вела в Бабий Яр; четвертые потерять своих детей; пятые остаться без ноги; шестые быть убитыми под Москвой; теперь и вместе с тем, что пронеслось перед ней она знала, что уже никогда не увидит Илью, теперь кончалась старая ее жизнь и наставала новая, ее еще не было, еще не было ничего, кроме горя, с этого и начиналась ее новая жизнь; Соня оглянулась, рядом плакала Лиза. Теперь, может, и не доживем увидеться больше? сказала Лиза, в доме горел свет, Тоня бегала по дому, собиралась, муж упрашивал не брать ничего, но она кричала, искала свои платья, сшитые специально ко дню рождения Ривы, туфли, блузки и постепенно набралось уже три чемодана. Рива была в мать, тетю Лизу, тоже очень красивая, с большими чисто еврейскими глазами, волосы она заплетала в косу, волосы были светлыми настолько, что их можно бы назвать даже русыми. Лиза была старше Сони на семь лет, Соня с восхищением всегда смотрела на Лизу, которая имела особую стать, шила всегда все у лучших портних и выписывала шляпы из Киева, и к ней нужно было иметь особый подход. Когда Соня выросла, то вся стать Лизы перешла к Соне, но в ней еще была и мягкость, особая походка, она не думала, как ступить, как поставить ногу, как повернуться, все это было в ней от рождения, как что носить, в ней светилось счастье новой жизни. Такое же отличие было между Ривой и Тоней, Тоня только была быстрее в движениях, в отличие от тети Лизы. И Рива скорее была похожа на Соню, чем на мать, потому что в ней тоже была Сонина мягкость и естественность движений. Тоня же походила на отца, Иосифа, быстрая, большая, даже громоздкая, нервная, в свою бабушку со стороны Иосифа — бабушку Сурку. Про бабушку Сурку рассказывали историю, как она когда-то мужественно сражалась с бандитом среди ночи, он тянул ее чемодан в окно, а она держала его с другой стороны, била вора палкой, и в конце концов отбила.