Та, которая спала в глубине зеркала, проснулась от звона напряженного воздуха и помчалась в комнату, но Алик никак не реагировал на ее призывы. Она не теряла надежды, просительно заглядывала в такие знакомые, такие странные — отсюда — глаза, внушала спасительный жест, шаг, движение. Дверь в кухню так близко.
Алла перестала понимать что-либо, это все не могло происходить в реальности. Хуже всего, что она не понимала собственных ощущений, чего она хочет на самом деле, почему гнев увял, не вступив в период вегетации, не набрав положенного количества листьев и бутонов. Валера стоял уже не в центре кухни, как творец, созидающий собственную вселенную в пять квадратных метров, а вплотную к ней, частое горячее дыхание долетало до хладных Аллиных ланит — как учили, одним словом. Умная женщина должна скрывать свое замешательство, — Алла думала о себе, как о посторонней и на долю секунды увидела всю, пока еще не слишком выразительную, сцену со стороны, вплоть до кофемолки, забытой на полу между плитой и подоконником. Она поступила предельно просто: отвернулась и потянулась за кофемолкой, чтоб водворить ее на место и выбраться из угла, в котором так некстати оказалась против своей воли и почти против желания. Последовал классический жест одетой в скромные, но от этого не менее облегающие при наклоне, брюки женщины, намеревающейся поднять с пола кофемолку. У Валеры просто не оставалось выбора.
В гостиной (она же спальня) Алик пытался сосредоточиться и услышать, что говорит Володя, но не слышал ровным счетом ничего, только наблюдал за тем, как двигаются над толстым подбородком толстые губы. Самого страшного Володя не говорил, не признавался в знакомстве с Валериной подружкой даже сейчас, когда они остались за столом втроем — уж это-то Алик сумел бы услышать. Но оттого, что Володя не признавался в знакомстве, Алик все больше страшился момента, когда друг не выдержит и ляпнет двусмысленную шуточку-другую, на которые был мастер. Вика ответит или промолчит — то и другое одинаково невыносимо. Чем именно невыносимо, у Алика сейчас не получалось объяснить себе, но время шло, шутка откладывалась, а страх возрастал.
Алику давно хотелось выйти, сходить на кухню, посмотреть, то есть, послушать, о чем так долго говорит жена с Валерой, им же совершенно не о чем разговаривать, тем более, что Алла терпеть не могла Валеру, хотя почти не знала его. Желание выросло до размеров абсолютной необходимости, и Алик едва сдерживался, чтоб не вскочить, не побежать, словно что-то толкало его. Но как оставить Володю с Викой? Тогда прозвучит недопустимое, и Алик не услышит. Он вполне уже ненавидел Володю и Вику, и тех в кухне, ненавидел вечер, стол с закусками и пыльный сервант, муху на полу, тополь за окном и болезненное февральское солнце, косыми лучами подчеркивающее тени и складки на лицах, невозможность, нестерпимость происходящего. После пяти минут невыносимых мучений Алик сумел подавить желание вскочить и побежать. Тогда-то, в соответствии со своей прихотливой логикой, он встал и отправился на кухню, переставляя ноги, как засыпающий на ходу сторож вневедомственной охраны.
Действительность его не разочаровала, на кухне нашлось на что поглядеть. Жена стояла у окна, наклонившись и держась одной рукой за подоконник, а Валера оглаживал с внутренней стороны ее бедра, отдавая явное предпочтение месту их сочленения. Уверенные, но несколько сдержанные движения его правой руки обещали смениться свободной деятельностью правой и левой сообща, уже поднималось плечо, напрягались мышцы, готовые перенести заскучавшую в разлуке с правой левую, чаявшую принять в объятья пяти пальцев скованную плащевой тканью плоть бедра или живота, уже подтягивался в ожидании расторопный Валерин зад, но Алла зачем-то оглянулась. Возможно, она хотела возмутиться и поставить зарвавшегося гостя на место, но этого Валера так и не узнал.
— Вот так вот, — сказал Алик, и это было совершенно справедливо замечено, после чего на кухне воцарилась сладостная тишина, приманившая из комнаты остальных. Володя начал говорить, двигаться и сгладил бы тишину и то, что за ней, но хозяйка выскочила в коридор, схватила пальто и без сапог покинула место действия.
