Он оторвался от её рта, его глаза были тёмными и полными голода.
— Скажи «нет».
Она заморгала:
— Что?
— Скажи мне, чтобы я ушел.
— Нет.
Он попятился назад. Она схватила его за руки.
— Я не это имела в виду. Не уходи.
Он стал взъерошивать пальцами волосы.
— Если я не уйду сейчас, то останусь до утра.
Она тяжело дышала, её груди казались болезненно тяжелыми, её возбуждение трепетало от потребности в нем, а он захотел устроить дискуссию прямо сейчас?
— Это общая идея, Уайетт.
— Если я останусь сегодня, то буду спать в твоей постели. С тобой.
Она поборола желание сказать, что они не очень-то много будут спать, но вместо этого промолчала, а её грудь тяжело вздымалась от силы её дыхания.
— Мы можем вернуться к той части, где мы целовались? Мне очень нравится то, как ты меня целуешь.
— Я просто хотел, чтобы ты была уверена.
— Я уверена. И спасибо. А теперь поцелуй меня.
Улыбку, которой он её одарил, любая здравомыслящая женщина назвала бы опасной. Он снял с неё очки и опустил вниз, положил свою руку на её затылок и притянул ближе.
Он застыл, его губы были всего в нескольких сантиметрах от неё:
— Ты сводишь меня с ума, Каллиопа.
Она положила ладонь ему на грудь.
— Поверь мне. Чувства взаимны.
А затем их губы снова соприкоснулись, и это было похоже на фейерверк. Да-а-а! Он действительно умел целоваться.
Уайетт, без сомнений, был потрясающий. Её пальцы сжались, ноги ощущались как желе; она была чертовски рада, что он был достаточно мускулист, потому что она буквально упала на него, успев сделать вдох перед поцелуем, пока он подавлял её своей мужественностью. Она вдыхала его запах: смесь чистого воздуха с улицы, бренди и пива.
Когда Уайетт поднял её на руки так легко, словно она почти ничего не весила... она почувствовала себя маленькой и женственной и решила, что ей нравится это ощущение.
Он прошел до конца коридора и наклонился, чтобы открыть дверь в спальню, нашел выключатель и включил свет, затем положил её посередине кровати, лёг на неё сверху, снова впился поцелуем, от которого она стала извиваться в нетерпении. Каллиопа хотела снять одежду, ей нужно было ощутить его голое тело рядом со своим.
Она просунула руки между ними, потянув его за рубашку.
Уайетт поднялся, не отпуская её и оседлав её бёдра, и начал расстегивать рубашку. Она положила руки ему на бёдра и наблюдала, как он стягивает фланелевую рубашку и майку, открывая её взору обнажённый торс.
Она глубоко вздохнула. Широкие плечи, накачанные мышцы на груди и руках, плоский с кубиками пресса живот, который появился не из-за посещения спортзала раз от раза, как она думала, а честным и упорным трудом. Каллиопа провела руками вдоль его живота и затем спустилась ниже, где мягкая линия волос исчезала в джинсах. Она принялась за застёжку его ремня, но он скинул её руки и прижал к кровати.
— Но ты ведь ещё не раздет.
— Сначала ты.
Он задрал её свитер, оголив живот, наклонился и поцеловал его.
Ощущение от его губ на коже было таким же воспламеняющим, как и его поцелуи. Она задумалась о том, существовало ли самовозгорание. Ей не хотелось чрезмерно возбуждать его до того, как они займутся сексом. Но, когда она увидела, как он целует её живот, постепенно поднимая её рубашку вверх, а руку направляет чуть левее, её сердце начало колотиться так сильно, что она была уверена, что он мог слышать его. Она знала, что он должен был чувствовать это, потому что сердцебиение отдавалось рикошетом сквозь её тело.
— Приподнимись, — попросил он, и она выгнулась так, чтобы он смог стянуть рубашку через её голову.
Он улыбнулся и положил руку на её грудь, которая была скрыта лишь бюстгальтером из тонкой ткани, купленным на распродаже. Да, чёрт возьми, знай она, что сегодня вечером будет заниматься сексом с Уайттом, она бы надела более дорогое нижнее белье. Про себя она отметила, что купит сексуальное белье, чтобы быть во всеоружии в будущем. А будущее у них точно будет, потому что каждое прикосновение его пальцев и рук к её телу было таким, словно к ней никогда не прикасались. Её соски заострились и стали твердыми, а дышала она так, словно задыхалась от жары. Уайетт стал поглаживать большим пальцем поверх бюстгальтера, и она начала извиваться.
