Когда он ничего не ответил, она, засмеявшись, повернулась к нему и поправила очки на носу.
— Я была большой поклонницей Золушки.
— Очевидно, да.
— И конечно же, ты видел дом, в котором я росла. Он мало похож на замок.
Да, он видел этот дом. Две спальни, примерно тысяча квадратных футов>4. Маленький, построенный в пятидесятых. Родители Каллиопы по-прежнему жили в том же доме, который купили, как только поженились... Она жила в бабушкином доме.
— У родителей никогда не было много денег, но мы любили друг друга и были семьей. Этого было достаточно.
— Для тебя, вероятно.
Не для Кассандры. Она всегда жаловалась на то, что хотела бы уйти из того похожего на коробку дома, как она его ненавидела и как тесно ей там было. Он задумывался, проводила ли она столько времени в его доме... и с ним... больше из-за того, что хотела убежать или потому, что ей действительно хотелось быть с ним.
Он задумывался о многих вещах. К примеру, почему он построил этот огромный дом со всем, чего бы хотелось Кассандре... а она возненавидела всё это.
Каллиопа словно почувствовала его мысли и положила руку ему на плечо:
— Ты не можешь изменить прошлого, Уайетт. Ты должен его отпустить.
— Да, но это оно не хочет отпускать меня.
Она отошла от перил и встала перед ним:
— Может быть, это ты недостаточно отвлекаешь себя. Займи свою голову еще чем-то, кроме моей старшей сестры.
— Например, чем? Её младшей сестрой? Для меня это уж слишком похоже.
Она откинула голову назад, но вместо гнева он увидел её обычную ослепительную улыбку:
— Тебе нужно научиться разделять меня и Кассандру. Я не она.
Нет, она не Кассандра. Кассандра всегда обижалась. Она никогда не была счастлива, всегда была угрюмой и любая мелочь могла расстроить её.
Уайетт только и делал, что грубил Каллиопе. А она была мила с ним.
Он провел пальцами по её щеке.
— Ты не можешь быть настоящей.
Её грудь приподнялась, когда она вздохнула:
— Я настоящая. И чёрт возьми, ты наконец разглядел меня.
— О, я достаточно тебя разглядел.
Её губы изогнулись:
— Да? И что?
— Я заметил, что ты сводишь меня с ума.
— Снова. И как?
Приглашение было очевидным. Один шаг, и она окажется в его объятиях. Он так хотел поцеловать её, что облизнул губы. Она посмотрела на его губы, потом обратно в глаза, давление в джинсах стало почти невыносимым.
Прошло чертовски много времени с тех пор, как он был с женщиной. Чёрт, с тех пор как он целовался или прикасался к женщине.
А эта женщина особенно сводила его с ума.
И она была неверным выбором.
Вместо того чтобы сделать шаг навстречу, он отступил.
— Мне нужно возвращаться к машине.
Он поймал вспышку разочарования, прежде чем она сменила его на улыбку. Он сделал ей больно, хоть и не хотел. Но он не мог быть таким, как ей хотелось. Он не подходил ей. Ей нужен мужчина с открытым сердцем, тот, кто оценит её и сможет полюбить. Кто-то, кто не разочарован и не озлоблен.
Не он.
— Каллиопа.
— Всё в порядке. Мне в любом случае нужно домой.
Они спустились вниз. Она взяла своё пальто со столешницы и сама надела. Если бы он был джентльменом, он помог бы ей.
В данный момент он не мог вести себя как джентльмен, потому что, если бы подошёл к ней ближе, она не покинула бы его дом сегодня. Он хотел бы видеть её голой и под душем, и так быстро, что у неё закружилась бы голова. И, после того, как он снял бы кипящее внутри него напряжение, он никогда не увидел бы её снова.
Да, неподходящий парень для неё.
Он поправил джинсы и последовал за ней в гараж. Девушка обернулась лицом к нему, и он снова сделал шаг назад.
Она заметила это, и её губы изогнулись:
— Увидимся позже.
Каллиопа села в машину и выехала с подъездной дорожки, и он только тогда сообразил, что всё это время не дышал. Он не был уверен: оттого, что хотел, чтобы она ушла, или потому, что ему хотелось, чтобы она развернулась и пошла обратно.
Он чертыхнулся, запустил пальцы в волосы и повернулся к машине. Потом взял наждачную бумагу в попытке перенести свою сексуальную фрустрацию на крыло машины.
