Когда театр выезжал на гастроли больше чем на десять дней, Прима вызывала меня, оплачивая, естественно, и дорогу, и проживание в гостинице. Я даже побывал в Праге и Берлине. На этот раз театр целый месяц гастролировал по Сибири. Через неделю я получил телеграмму от Примы:
*** «Выезжай! Номер в гостинице „Томск“ на твое имя».
Я ответил:
«Не могу выехать Занят на съемках».
Что было правдой. Ассистентка по актерам, знакомая Елизаветы, помня, что я могу любую эпизодическую роль сделать заметной, вызвала меня на съемки.
Фильм снимали в деревне в Брянской области. Зная мои привычки, ассистентка приготовила хороший ужин и выставила бутылку качественной финской водки, за которой послали камерваген в Брянск, операторы тоже предпочитали финскую. После ужина я оказался в постели ассистентки.
— Я живу с мужем пятнадцать лет, но со мной такое впервые, — призналась она.
— Значит, ты потеряла пятнадцать лет. Надо было объяснить мужу в первый же месяц, что к тем десяти минутам, что вы занимаетесь с мужем любовью, тебе надо еще дополнительные пять минут.
— Но ты же понял все без объяснений.
— Я тоже не все и не сразу стал понимать. Но у меня была хорошая учительница.
— Елизавета?
— Да.
После моего возвращения в театр из экспедиции Прима перестала меня замечать. То ли до нее дошли слухи о моем недельном романе с ассистенткой, то ли она не прощала, когда не выполнялись ее указания. Очень скоро она отомстила мне. Я не то чтобы опоздал на спектакль, в котором играл пятого санитара, а она главную сумасшедшую, но приехал в театр за пять минут до начала спектакля. Режиссер уже решил обойтись четырьмя санитарами, но я успел сбросить костюм и натянуть желтый халат. Санитары, по замыслу режиссера, были в желтых халатах, врачи — в красных, а сумасшедшие — в белых. Цвет должен был вызывать определенные ассоциации.
На следующий день я получил второй выговор, первый я получил, когда послал режиссера словами из ненормативной лексики, как было указано в приказе, в переводе на обычный бытовой язык, я его послал матом, потому что он всю репетицию орал на меня.
Мне предложили подать заявление об уходе, что я и сделал. Безработным я был недолго, меня пригласила на эпизод в новом фильме все та же ассистентка.
По сюжету фильма театр стриптиза приезжал в районный центр и в городке буквально у всех мужиков поехали крыши.
Я вселился в двухместный номер гостиницы, что было привилегией, а вечером ко мне зашла директор фильма, ничем не привлекательная женщина, полная, грудастая, с распущенным животом, есть такая категория женщин, которые считают, что, выйдя замуж, они уже сделали главное дело в жизни, и поэтому перестают следить за собой.
— Ассистентка Вера сказала, что ты необыкновенный любовник. Я останусь у тебя. Она не возражает.
Есть девушки по вызову, я, наверное, стал мальчиком по вызову, хотя мальчиком меня можно было назвать только чисто гипотетически. Я заматерел, набрал вес и в этот фильм был приглашен на роль телохранителя, чтобы молча демонстрировать мощь и свирепость, охраняя главную стриптизерку. Меня покупали за роль. Я подумал, что проститутка в такой ситуации выразила бы возмущение и потребовала дополнительной оплаты.
В последний год я пристрастился к рыбалке и в киноэкспедиции всегда брал спиннинги и небольшой бредень. За пять съемочных дней много не порыбачишь — час на утренней заре и час перед закатом. Я молчал. Директриса занервничала, она не рассчитывала на отказ.
— Мне здесь нравится, я захватил снасти и хочу порыбачить, ты продлишь мне командировку еще дней на десять?
Директриса успокоилась. Если торгуюсь, значит, согласен.
— Это трудно будет сделать, но я сделаю, — сказала директриса.
— И второе. — Я замолчал, выдерживая паузу, а паузу держать я уже научился. — Зови и Верку. Я управлюсь с двумя.
— Нет, — сказала директриса.
— Перестань! Каждый мужик мечтает сразу с двумя, а женщины тоже хотят нестандартного. Это интересно и хорошо разогревает. Директриса молчала. Ей явно требовалась помощь.
— Ладно, — сказал я. — Сам позову.
Втроем мы поужинали, выпили, и я хорошо сделал дело, на которое был нанят. Я был раскован, остроумен, я играл роль челнока, который должен был состыковаться с космическими станциями. И директриса, и ассистентка хохотали, слушая мои комментарии. Они ушли на рассвете, и вдруг я услышал женский плач в соседнем номере. За стенкой был номер бухгалтера. Меня к ней привели, как только я приехал, получить командировочные и аванс за еще не сыгранную роль. На ее столе стояла табличка с надписью: Дарья Петровна Нащокина. Это было явным предупреждением. Никакого амикошонства. Только официально и по имени и отчеству.
