— Здоровый ты, Виктор, парень, — заметил Антон, увидев с какой лёгкостью его гость несёт одной рукой под тридцать килограммов веса.
— Как там мой крысиный волк себя чувствует?
— Отлично себя чувствует, крысы почти пропали, изредка, видимо, какая-нибудь левая забежит, и сразу с концами. Мне теперь его иногда подкармливать приходится, он прилично разъелся, ни у какой крысы против него нет шансов, да и кошки, я заметил, его побаиваются.
— Пожалуй, посмотрю на него, может, дозу препарата добавлю, — не останавливаясь, Витя повернулся к трусящей рядом Стрелке. — Стрелка, крыса друг, Витя.
— Думаешь она его найдёт?
— Не найдёт, так разомнётся.
Когда парни вернулись к подсобке Антона, там уже находились две пенсионерки, среди которых Таня проводила с их согласия социологический опрос.
— Мария Николаевна, можете назвать размер вашей пенсии? — задала она вопрос одетой в осеннее пальто советских времён старушке.
— Отчего же не назвать, почти десять с половиной тысяч! — гордо ответила та, тускло сверкая двумя зубами в стального цвета коронках, других во рту было не видно, — спасибо президенту, в прошлом году всего девять восемьсот было.
— Хватает вам этой пенсии на жизнь?
— Хватает, отчего же не хватать. Одежда у меня есть, обувь тоже, в огороде картошка растёт, редиска, помидоры, дерево ранетками плодоносит, опять же Антоша молоко по десять рублей за литр нам продаёт. Только в последнее время в огороде стало трудно работать, радикулит проклятый замучил. Правда, до поликлиники далеко ехать, но меня Егорка в позапрошлом году подвозил.
— Какую бы вы, Мария Николаевна, пенсию хотели иметь, если бы любую могли себе назначить?
— Двадцать тысяч! — старушка выжидательно посмотрела на Таню, не переборщила ли она.
— Что бы вы хотели передать нашему президенту и правительству?
— Большое спасибо за то, что нет войны, что они дали укорот супостатам.
— Сколько вам, Мария Николаевна, полных лет?
— Шестьдесят девять.
— Я бы другой совет хотела дать, — прошамкала вторая старушка, одетая не лучше первой, зубов у неё во рту вообще не наблюдалось.
— Извините, вы не могли бы представиться?
— Преставиться мне ещё рановато, поживу пока, а зовут меня Надежда Филипповна.
— Надежда Филипповна, вы тоже хотите что-то сказать правительству и президенту?
— Пусть они поживут с годик на мою пенсию, а потом с ними поговорим.
— Надя такая злая потому, что у неё пенсия на триста рублей меньше моей, хоть мы с ней одинаково по 34 года проработали, — вмешалась первая пенсионерка.
— Вы не знаете, почему у вас пенсии недостаточно велики для такого стажа? — продолжила опрос корреспондентка.
Ответила Надежда Филлиповна: Когда Ельцин пришёл, чтоб ему ни дна, ни покрышки, у нас немаленькая зарплата была, и комбинат только в 98 году закрылся. Но когда нам пенсию стали считать, оказалось, что вместо зарплаты нам пособие на детей платили, чтобы налоги не начислялись, так начальство деньги экономило, а нам за эти годы вместо пенсии шиш с маслом.
Взглянув на подошедшего Витю, Таня заметила его потемневшее на мгновение от такого опроса и вида пенсионерок, лицо. Тем временем из деревни подтянулись другие пенсионеры и Антон начал продажу молока по символической цене.
Пока пенсионеры не разбрелись с купленным молоком, Витя подошёл к Антону, и после коротких переговоров сделал объявление: Уважаемые пенсионеры! Сегодня, в 12 часов дня, здесь будет развёрнут передвижной фельдшерский пункт. Желающие пройти оперативную диспансеризацию могут записаться у медицинской сестры Татьяны Викторовны.
Отойдя к стоящей в стороне Тане, слегка офонаревшей от такого поворота, он пояснил: Записывай на приём по одному человеку на 10 минут, и пусть приходит каждый в своё время, чтобы не создавать толпу. Бумага и ручка у тебя есть?
— Обижаешь, конечно, есть, скажи лучше, откуда мы медицинские халаты возьмём? Хотя, признаю, глупый вопрос, а документы фельдшера у тебя есть?
— Обижаешь, Таня, у меня есть даже твоё удостоверение медсестры.
Всего записались девять человек, половина присутствующих, но "фельдшер" не сомневался, что, в конечном счёте, явятся все.
