- Тебе все ясно? - спросил комбриг, тяжело опускаясь в кресло. Выйдешь под Хаджикейль. Будешь ждать караван. По данным разведки, он должен пройти завтра.
Башкиров кивнул.
- Но это все имитация, - самодовольно улыбнулся комбриг. - Каравана такого в природе нет. Сам понимаешь, для чего тебе старая гвардия нужна. Прямым ходом - в Хаджикейль. Времени на раскачку у тебя не будет - три, от силы четыре часа. К обеду должен быть здесь. Увидишь Китабуллу - возьмешь деньги. Будет упираться - прошерстишь кишлак и обратно. Когда последний раз мы там были?
Глаза ротного сузились.
- Вроде месяца четыре назад. Да, четыре месяца. Точно, вспоминаю. Как раз перед вашим отпуском.
- Видишь, как хорошо, - удовлетворенно откинулся на спинку кресла комбриг и достал из кармана пачку фирменного "Кента", а не пакистанскую подделку. - За это время они понатащили все в свои норы, как белки перед зимовкой. Разбогатели. Жируют. Надо их тряхануть. Но учти - меня интересует одна пайса. Только пайса. Не мне тебе рассказывать, как и что делать. Но чтобы все тихо, осторожно. Ни одна собака не должна знать. Туда и обратно. К обеду - деньги на стол. - Комбриг хлопнул широкой крепкой ладонью по крышке стола.
- Сделаем, товарищ полковник, - осклабился Башкиров. - Не волнуйтесь, все будет в лучшем виде. Не впервой.
Командир соединения загадочно посмотрел на старшего лейтенанта.
- Уверен? Я главного не сказал. От политотдела с тобой пойдет капитан Крылов - заместитель начальника политотдела по комсомольской работе, - и, заметив, как у ротного меняется выражение лица, добавил: - Что, съел? То то! Не думай! Не все так просто!
- Это новость! - Башкиров непроизвольно вздрогнул.
- Еще какая! На днях из штаба армии указивка пришла: на все боевые, даже мелкие, обязательно должны идти политработнички - наблюдать, чтобы грабежей не было, ну и прочего. Кампания! Бляха-муха. Теперь всегда так будет. Представляешь, какую пайсу начнет косить начпо?! Его шавки только и будут, что из нашего рта куски вырывать. Он сейчас ходит довольный. А что делать? Придется делиться, - вздохнул комбриг.
Ротный заерзал на стуле.
- Да не бойся ты, - усмехнулся полковник. - Духов не боишься, а как услышишь про политотдел, так трясешься. Что они, не люди? Тоже, небось, жить по-человечески хотят. Пайса и им нужна, а за остальное не переживай. - Тут комбриг сжал пальцы в кулак и потряс им перед лицом Башкирова. - Они у меня вот где сидят: и начпо-хапуга, и Крылов этот, вечный комсомолец. За каждым делишки имеются. Если пикнут - глотки заткнем! А Крылов - редкий мерзавец. Нас с тобой здесь еще не было - история в медсанбате приключилась. Девчонка - медсестра - руки на себя чуть не наложила, еле откачали. Стали разбираться - ее Крылов на это подвинул. Закрутил голову, жениться обещал, да через это и в постель уложил. Главное - она порядочная была, не то что эти шлюшки медсанбатские, и так обожглась. Ее потом в другую часть перевели, а Крылову - все нипочем. Делал вид, что его это не касается. - Комбриг покачал головой. - Я считаю так, что это не мужик, а самый распоследний пидармот, когда, желая переспать, обещает жениться. Крылов такой и есть. За деньги мать родную продаст, особенно сейчас, перед заменой. Так что все нормально, дашь ему, - полковник на мгновение запнулся, прикидывая, - кусков сорок - заткнется. Понял меня?
- Так точно.
- Ну, давай, - комбриг пожал руку Башкирову. - Думаю, до обеда управишься. Я тебя знаешь каким борщом угощу, - его жесткое лицо внезапно стало сладким и мечтательным, - настоящим, украинским, со сметаной. Людмила Зиновьевна замечательные борщи готовит.
Башкиров, четко повернувшись, вышел из кабинета, а полковник остался стоять у стола. Голубоватая ленточка сигаретного пепла становилась все длиннее, но комбриг, думая о Людмиле Зиновьевне, своей очередной "афганской" жене, этого не замечал.
Глаза комбрига стали мутными, как обкатанные морем бутылочные стеклышки, и он резко закрутил ручку полевого телефона, надавливая указательным пальцем на черную тангенту.
- Баню мне!.. Иваненко, ты? Начинай топить! К двадцати двум часам буду. Да! Да! По полной программе!