Олег Блоцкий
Реализация
Рота готовилась к боевым.
После завтрака командир роты - подтянутый и сухощавый старший лейтенант Башкиров объявил:
- Завтра - реализация. Идет только старший призыв. Остальные на технику - помогать готовиться к войне. Задача ясна? Вопросы есть? Вопросов нет! Р-разойдись!
В роте началась обычная в таких случаях круговерть: механики-водители, как жуки, ползали по машинам, в последний раз проверяя их исправность. Пулеметчики, клейкие от пота, в душной утробе бронетранспортеров лязгали затворами и удобнее прилаживали цинки с длинными металлическими лентами, которые был набиты тускловатыми патронами с острыми одноцветными головками.
Остальные солдаты - в просторечье "курки", раздевшись до синих уставных трусов (у "дедушек" они обязательно были ушиты), занимались оружием и экипировкой: протирали автоматы на длинных деревянных стеллажах, зашивали "лифчики", которые предназначались для гранат и магазинов, время от времени перекусывая зубами крепкую суровую нить.
Ротный с заместителями пошел в каптерку: уточнять списки уходящих на боевые, а также количество сухпаев, боекомплектов и топлива. Вскоре после этого старшина с бойцами начал перетаскивать картонные ящики с коробками сухих пайков, внимательно следя, чтобы часть коробок по дороге от складов не исчезла в неизвестном направлении.
В роте царили оживление и нервозность, которые всегда наступают перед войной. Такая суета была обычным делом в бригаде. Каждый день кто-то уходил на боевые и кто-то возвращался обратно. Бывало так, что не успеет еще прийти батальон с войны, привести в порядок технику, смыть с нее и себя многодневную пыль и грязь, выстирать и подлатать истрепавшуюся, разорванную на камнях одежду, как вновь поднимают его по тревоге и бросают в горы.
В такой ситуации выход роты - дело обычное, но странным было другое: подразделение уходило не все, шли только те, кого воспитал сам Башкиров.
Выходы в таком составе были крайне редки, но всегда очень успешны. Ни разу не случалось, чтобы возвратился Башкиров с пустыми руками. Вовремя засекая, беря врасплох и умело забивая караваны, привозил ротный в бригаду тюки с оружием и тех, кому оно предназначалось: чернобородых, пышноволосых, угрюмых афганцев в длинных простых рубахах, широченных штанах, в сандалиях на босу ногу, со скрученными за спиной руками. Все, как на войне: трофеи и пленные.
Удачлив Башкиров, что и говорить. Сколько караванчиков взял, сколько душков! И все малой кровью, вообще без потерь. Были раненые, но не было погибших. Поэтому и ходил Башкиров у командира бригады в любимчиках. Иначе как объяснить его стремительный взлет по служебной лестнице?
Сразу после училища Башкиров попал в Туркмению, на офицерские курсы, а оттуда, как положено, прямой дорогой в Афганистан. В Кабуле направили зеленого лейтеху в бригаду на должность командира мотострелкового взвода. Через пять месяцев, после отстранения командира бригады за развал дисциплины и высокие потери на боевых, новый руководитель начал свои перестановки. Так Башкиров стал командиром роты.
С этого назначения минуло полгода. Башкиров досрочно получил звание "старший лейтенант" и съездил в отпуск. По бригаде ходили слухи, что прочит командир своего любимчика на должность начальника штаба батальона вместо заменяющегося майора Гизова.
Однако даже самые злые завистники из числа тех, кто втайне желал Башкирову свернуть себе шею, не могли не признать, что он стоящий, толковый командир и держит роту железной рукой. А рота боготворила Башкирова. И раненые торопились вылечиться, чтобы побыстрей вернуться и уйти с командиром в горы.
Под вечер Башкиров заглянул к комбригу в кабинет.
Полковник был на месте. Увидев ротного, улыбнулся.
- А, Серега! Заходи! Заходи! Заждался тебя.
- Дела, товарищ полковник. То-се, пятое-десятое. Пока сделал...
- Понимаю. Объяснять не надо. Не оправдывайся. Садись поближе, пригласил комбриг и, подойдя к дверям, щелкнул замком.
- Так-то лучше, никто не помешает...
Башкиров, как и подобает младшему по званию, послушно растянул губы в искусственной улыбке.
