— Мне.
— Что ты говоришь? А книга-то моя, — говорит Элисон.
— Ты же не любишь «Звездные войны». Ты ведь говорила, что это самый глупый из всех фильмов, которые ты когда-либо видела. Так зачем ты покупала эту книгу?
— Это, конечно, глупая книга, но ее прислали вместе с журналом в качестве бесплатного приложения. Смотри. — Она показывает мне обложку: действительно, книга — бесплатное приложение к журналу.
— Ну так что, можно мне ее взять? — спрашиваю я.
— Нет.
— Нет?
— Нет и нет, ты ее не получишь.
— Но она же тебе не нужна.
— Я знаю.
— Ну и что ты собираешься с ней делать?
— Снесу в «Оксфам» вместе с Элмором Леонардом.
Это уже удар ниже пояса. Я думаю, какой столь же злонамеренный ход можно совершить в ответ, но решаю этого не делать.
— Послушай, я пришел сюда не для ругани. Я пришел, чтобы разобраться с нашими вещами. И нам требуется… от силы пять минут, чтобы сделать то, зачем я здесь. Неужели мы не можем быть рассудительными и решить наши дела, как подобает взрослым людям?
13.08
— Этот телевизор мне, — говорит Джим. — Я искал этот телевизор целую вечность. Я весь день слонялся по Тоттнем-Корт-роуд[58] от одного радиомагазина к другому, пока не отыскал магазин, где он продавался за минимальную цену. Он, конечно же, должен быть моим. К тому же ты не очень часто смотришь телевизор.
— Мне не нужен этот телевизор, — отвечаю я. — По мне, он слишком большой. Я говорила тебе об этом в свое время, но ты не послушал меня… как обычно. Я считаю, что он и выглядит отвратительно, но факт остается фактом: я оплатила большую часть его стоимости.
— Уместно ли об этом вспоминать? — спрашивает Джим.
— Я думаю, что очень уместно, — твердо отвечаю я. — Вот что я скажу тебе. Бери телевизор, но мне оставь видеомагнитофон и стиральную машину.
— Стиральную машину можешь взять, но видеомагнитофон хотел бы взять я, — говорит Джим.
— Да это просто надувательство, — качаю головой я. — Ты забыл, что телевизор стоил уйму денег.
— Ладно, — вдруг говорит он. — Бери видик. Я куплю себе новый.
13.23
— Я думаю, ты не будешь возражать, если я возьму кровать, — спрашиваю я Элисон. — Это самая дорогая вещь в квартире, и я, помнится, тоже платил за нее.
— Кровать моя, — отвечает Элисон. — Возможно, ты и платил за нее, но я, именно я, без устали и не жалея времени ходила по всем мебельным магазинам центра Лондона в поисках этой кровати. А всякий раз, когда я звала тебя пойти на поиски вместе, ты непременно отказывался, ссылаясь на то, что тебе необходимо задержаться на работе или еще на что-нибудь. Эта кровать стоила мне крови, пота и слез. Я выбрала и правильный цвет, и правильный размер, я выбрала каждую мелочь от обивки до ножек. Вот поэтому кровать — моя.
— Это, по-твоему, переговоры?
— А тут и нет повода для переговоров. Кровать моя, и точка.
13.45
— Я вырезала тебя из всех фотографий, сделанных во время наших поездок на отдых, — высокомерно объявляю я Джиму.
— Что ты сделала?
— Я вырезала тебя из всех фотографий, сделанных во время наших поездок на отдых. Из фотографий, сделанных на Крите летом 1996 года, в Озерном крае[59] летом 1998 года и в Нью-Йорке в 1997 году. Я собрала все кусочки фотографий с твоим изображением и сожгла их. Эта операция оказала на меня отличное терапевтическое воздействие. Мне, правда, немного досадно из-за того, что я поступила таким образом, потому что, когда я рассказала своей подруге Люси — мы с ней работаем в одном отделе — о том, что сделала, она объяснила мне, что по идее могла бы на своем компьютере с помощью «Фотошопа» изъять твое изображение, а на его место поместить изображение какой-нибудь более приятной личности. Она предложила Киану Ривза в костюме для подводного плавания, в котором он снят в фильме «Точка разрыва»[60], но я сказала, что если бы решилась последовать ее совету, то заменила бы тебя гончим псом, хотя бы потому, что они более преданные существа.
— Ты знаешь, что самое отвратительное во всем этом? — спрашивает Джим, и его голос дрожит от злобы. — Не то, что ты могла бы заменить меня собакой, — это меня ничуть не удивляет. Ведь дело-то в том, что эти чертовы фотографии не были твоими. Они были моими! Ведь камера, черт возьми, моя! И пленка тоже моя!
