Был вторник. Она вышла из дому около часу дня, пошла по улице Республики, за дворцом архиепископа повернула направо, спустилась по улице Гран-Пон до Сены, направилась вдоль набережной, перешла по мосту Пьера через реку. Тут она стала проявлять беспокойство: то и дело оборачивалась, оглядывала прохожих.
Меня она не узнала, так как я переоделся угольщиком.
Наконец она вошла в здание вокзала на левом берегу реки. Я больше не сомневался, — ее любовник приедет поездом в час сорок пять.
Я спрятался за тележку и стал ждать. Свисток... волна пассажиров... Она устремляется вперед, бросается к трехлетней девочке, которую сопровождает толстая крестьянка, берет малютку на руки и страстно целует. Потом оборачивается, замечает второго ребенка, поменьше, девочку или мальчика, на руках другой крестьянки, кидается к нему, неистово его обнимает и затем удаляется в сопровождении двух крошек и обеих нянек в длинную, темную и пустынную аллею Кур-ля-Рен.
Я возвратился домой, озадаченный, с тоской в душе, теряясь в догадках и боясь им поверить.
Когда она вернулась к обеду, я бросился к ней, крича:
— Что это за дети?
— Какие дети?
— Те, которые прибыли с Сен-Северским поездом.
Она громко вскрикнула и упала в обморок. Придя в себя, она призналась мне, заливаясь слезами, что у нее четверо детей. Да, сударь: две девочки — они приезжали во вторник, и два мальчика — в пятницу.
Это и было — какой позор! — источником ее богатства. Четыре отца!.. Так она скопила себе приданое.
Теперь, сударь, что вы мне посоветуете сделать?
Адвокат внушительно ответил:
— Узаконить своих детей.
