— Расскажите мне о революции, о большевиках, на кого они похожи?
— Большевики, большевики, — она взяла пирожное.
— Расскажите, что вы видели, — не отставал Бланко.
Мадам Тарасова вдела нитку в иголку.
— Она будет прелестна в розовом. Но уж очень простой материал.
— Революция, мадам…
— О, это ужасно. Мне было двадцать лет в семнадцатом году, когда случилось это несчастье. Столько молодых офицеров убиты. Они были так элегантны, носили такую красивую форму, на боку вдоль шинели висела сабля. Никакие звуки в мире не сравнятся по красоте с музыкальным звоном шпор. Их сапоги так блестели, что в них можно было смотреться. — Глаза мадам Тарасовой, разделенные большим носом, были устремлены в прошлое. — А нижнее белье они, конечно, носили шелковое.
„Интересно, была ли у нее связь с кем-то из них? Может, она потеряла любовника? Как спросить?“ — Бланко тоже потянулся за пирожным.
— А кто-то из офицеров был вашим родственником? — он крутнулся на стульчике, чтобы увидеть ее лицо.
— Я смотрела, когда они проносились верхом или в экипажах, запряженных прекрасными лошадьми. Они бывали на балах и на вечерах. Это еще до революции. Мое сердце всегда было с ними.
— Ах.
— Люди благородных сословий, князья, царь с царицей, их прелестные дети. Убиты большевиками. О, какой позор и какой стыд!
— Расскажите мне о большевиках…
— О, ты не видел, как одевались придворные дамы, какие украшения носили. Где они сейчас, эти украшения?
— Я не знаю, мадам Тарасова. Может, заложены.
— Шелка, бархат, кружева, невероятные меха? Можешь себе представить соболя и норку, Хьюберт?
— Расскажите мне о Ленине.
Мадам Тарасова поджала губы.
— Я не могу произносить это имя, мне хочется сплюнуть. Я плюю, — добавила она по-французски.
— Тогда о Троцком. Расскажите о Троцком.
— На него тоже плюю.
— А Сталин? Яда не хватает? — предположил Бланко.
— Я расскажу лучше о чудесах святой России. О Петрограде, об исключительном городе, о великой Москве. Я ничего не знаю о чудовищах, разрушивших мою страну. Где теперь люди, которые ездили в оперу, в балет, на придворные балы в роскошных экипажах и санях. Я могу рассказать тебе о красивых людях…
Бланко попытался еще раз.
— А вы когда-нибудь видели Ленина?
— Конечно, нет. У него были плохо скроенные костюмы. Он понятия не имел, как следует одеваться.
— А вы видели Троцкого?
— Он одевался чуть лучше. Нет, я не видела его.
Бланко еще раз подвинул к ней тарелку с пирожными. Она упорно подшивала подол розового хлопчатобумажного платья, делая короткие быстрые стежки. Да, видно, ему следует прибегнуть к другой тактике.
— А бедные, мадам Тарасова? Крепостные? Как насчет них?
— Да, бедные были. Они служили красивым людям, заботились об их украшениях, нарядах, но давай я лучше расскажу тебе об одежде, а не о крепостных. Они уж очень уныло одевались, ничего интересного.
— Расскажите мне о простых людях, о солдатах, умиравших в снегу на фронте.
Мадам Тарасова вдевала нитку в иголку, держа ее на свету и щурясь.
— Они умирали. Много. Они были в военной форме из грубой ткани.
— Они же были бедные, — сказал Бланко.
— Иисус Христос объяснял, что бедные всегда с нами, разве нет?
— И не офицеры?
— Он никогда не упоминал об офицерах.
Она что, дразнит его?
— Вот офицеры были красивые. А солдаты все одинаковые.
— Я не думаю, что Иисус Христос был таким уж модником, — сказал Бланко.
Казалось, мадам Тарасова его не слышит.
— Значит, вы не интересовались и не интересуетесь тем, что сделал Ленин для простых людей.
Мадам Тарасова, продолжая быстро шить, с чувством мести в голосе сказала:
— Я знаю только то, что, вмешавшись в естественный ход вещей, он сделал меня бедной и простой, у меня нет даже паспорта, который бы защитил меня. Моей Империи России больше нет.
— А если бы вы остались в России, у вас были бы украшения, шелка, меха?
Мадам Тарасова не отвечала.
— Простите за вопрос, — проговорил смущенно Бланко, — но ваша семья была богатая?
— А какое значение это теперь имеет? — сказала мадам Тарасова, сидя в обветшалой комнате над мясницкой. — Ну вот, смотри, платье почти готово. Это все из-за влияния Распутина на царицу. Он отвратительно одевался. Он и сам был мерзкий, пьяный дьявол. Благородные люди, которые убили его, сделали это с большим трудом. Он обладал нечеловеческой силой.
