Паулина накрыла его руку своей рукой. Он накрыл ее руку свободной рукой.
Паулина сказала:
– Мне так нравится, что вы все живете в моем доме. Мне кажется, я вас знала всю жизнь. Я прожила здесь много лет, но только теперь у меня появилось чувство, что я вернулась домой.
– Вы бывали в Луизиане? – спросил Паст.
Задняя дверь распахнулась, и в сад вышел Автолик. Он помахал им рукой.
– Иду в свою одинокую пастушью хижину. У вас замечательный дом, Паулина. Вы играете в покер?
Паст с Паулиной вернулись в дом. Паст уселся за пианино и начал импровизировать. Паулина подтащила второй табурет и села рядом.
– Жалко, я так не умею.
– Сейчас я вас научу… Я буду играть левой рукой, а вы добавляйте мелодии моим аккордам.
Они стали играть. Паулина постоянно сбивалась – и заливалась смехом.
– Как у вас получается брать такие мощные аккорды?
– Это школа игры пятидесятников. Как я понимаю, среди евреев нет пятидесятников?
– Может, я просто их не встречала.
– Это аккорды для партитуры «Второго пришествия».
– Боюсь, у меня ничего не получится… Мы еще не дождались и Первого пришествия Мессии.
Но Паулина играла искусно и очень ловко подхватывала мелодию, которую задавали аккорды Паста.
– Ну, вот! Все у вас получается! Устрою вам небольшие гастроли в нашей «Овчарне». Приедете к нам погостить, заодно подработаете. Теперь давайте двумя руками. Мелодию вы уже уловили. Осталось освоить аккорды. Я вам помогу.
Паст встал за спиной Паулины, наклонился над ней, протянул руки вперед, как бы обняв ее с двух сторон. Он направлял ее руки и местами вносил в мелодию немножечко джаза. Он придвинулся ближе. Она откинулась назад и прижалась к нему спиной. Он оторвался от клавиш и обнял ее.
Наступил день концерта.
Пердита нервничала, потому что вчера им с девчонками не удалось прорепетировать на сцене: театр закрыли на «техническое обслуживание». Вечером они с Зелем ходили гулять и на обратном пути специально прошли мимо Раундхауса. В окнах горел свет. Изнутри доносилась музыка.
– Странно, – сказала Пердита. – Похоже, там репетируют.
Они попытались войти, но все двери были заперты.
Вернувшись домой, они рассказали об этом Паулине, которая встретила их в прихожей и сама собиралась куда-то идти.
– Просто технические неполадки, – сказала она. – Я как раз еду туда.
– Уже полночь, – сказала Пердита.
– У меня все равно бессонница, – отозвалась Паулина. – Так что не переживайте.
Наступил день концерта.
– Плохие новости, Лео, – сказала Паулина.
– Да плевать, – сказал Лео. – Сколько мы потеряли?
– Тебе плевать?
– Потери в бизнесе неизбежны. Зато мы нашли Пердиту.
– Министр отменил разрешение на застройку на месте Раундхауса.
– Но оно уже было утверждено.
– Нашего главного инвестора обвиняют во взяточничестве, коррупции и попытках воспрепятствовать осуществлению правосудия.
Лео вздохнул с облегчением.
– Ну, так наймет знающих адвокатов, и с него снимут все обвинения. Какие проблемы?
– Он признал себя виновным.
– Охитович признался?
– По договоренности со следствием. Согласованное признание вины. Как я понимаю, на нем висели еще и убийства.
– Убийства? Почему ты мне ничего не сказала? Это уже сложнее. И какие у нас варианты?
– Либо отстаивать свое право в суде, либо вообще не сносить Раундхаус.
– Я пытался его снести с тех самых пор, как…
– Там пела Мими.
– Ладно, не отрицаю. Это личное.
– Лео, вся жизнь – это личное. Ты держал ее на вытянутой руке, и как только она придвинулась слишком близко, ты ее убил.
– Паулина?
Лео тяжело осел на пол, привалившись спиной к стене. Уже совсем не молодой человек. Мальчик, который так и не повзрослел. Он закрыл лицо руками и зарыдал. Паулина опустилась на колени рядом с ним.
– Я столько раз думал о том, чтобы наложить на себя руки. Но не убил себя. Не потому, что я трус, а потому, что это был бы легкий выход. Что у меня за жизнь? Я делаю деньги и мучаюсь воспоминаниями. Это не жизнь. Я не покончил с собой, потому что приговорил себя к жизни. Это мой пожизненный приговор. Я не прошу, чтобы ты меня пожалела, Паулина. Я просто хочу, чтобы ты знала.
– Я знаю, – сказала Паулина. – Поэтому я никуда от тебя не ушла.
