Красота в лайках
Шанкар Ведантам рассказывает о социальных науках и исследованиях в своем подкасте «Неизвестный ум». В одной из передач он сообщил об интересном эксперименте, изучающем влияние социальных сетей на наш мозг, в частности на оценку изображений, выложенных пользователями.
Лорен Шерман из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе взялась проверить теорию о том, что мозг молодых людей работает в Twitter и Instagram иначе, чем в реальном мире. «Некоторые виды взаимодействия поддаются количественному определению, будь то лайки, твиты или фейворитс, – рассказала она в интервью Ведантаму для Morning Edition. – Мне стало интересно, как эти количественные взаимодействия влияют на восприятие подростками информации онлайн».
Шерман с коллегами сканировали мозг молодых людей, когда те смотрели на симуляторе Instagram картинки, загруженные самими испытуемыми и «друзьями» (на самом деле исследователями). Результаты показали: чем больше лайков набирало фото, тем выше становилась активность прилежащего ядра головного мозга – части системы вознаграждений. Даже когда исследователи хитрили с лайками – одной и той же фотографии ставили то 50 лайков, то пять, – это не влияло на результат. Количество лайков оставалось определяющим фактором стимуляции той части мозга, которая доставляет удовольствие.
Вряд ли кого-то удивит тот факт, что четырнадцатилетние подростки в своих вкусах ориентируются на сверстников. Однако такая высокая готовность тинейджеров жертвовать чувством собственного «я» в угоду мнению большинства вызывает беспокойство. «Примечательно то, что это относится даже к тем фотографиям, которые подростки делали сами, – говорит Ведантам. – Вместо того чтобы самостоятельно решать, какие из собственных картинок им больше нравятся, они склонялись к мнению сверстников».
Фотографирование, возможно, не самая губительная для взаимоотношений технологическая привычка. Пусть вы не смотрите человеку в глаза, но, по крайней мере, видите его через камеру iPhone. Настойчивая потребность запечатлеть момент преследует многих из нас, но влияет ли она на то, как мы переживаем те или иные моменты – в настоящем и в будущем, когда вспоминаем о них? Ответ довольно неожиданный.
Одной из основных причин, побуждающих нас к фотографированию, является желание надолго запомнить волнующее мгновение: рождение ребенка, воссоединение после долгой разлуки, озеро с кристально чистой водой. В ходе опроса для нашего проекта многие взрослые ответили, что видят в фотографиях «помощников памяти»: скажем, фотографируют место парковки или этикетку острого соуса в ресторане, чтобы потом купить такой же. Но всякий раз, щелкая впопыхах камерой телефона, мы на самом деле «размываем» в памяти понравившийся нам предмет или момент.
Линда Хенкель, профессор психологии Фэрфилдского университета, изучила, как фотографирование влияет на переживания и процесс запоминания. Она провела эксперимент, отправив группу студентов на экскурсию в университетский художественный музей. Молодых людей попросили фотографировать объекты, о которых рассказывал экскурсовод, и просто разглядывать другие экспонаты. На следующий день Хенкель пригласила студентов в свою исследовательскую лабораторию, чтобы протестировать их воспоминания об увиденном во время экскурсии. Во время рассказа студентам называли ту или иную работу, им задавали уточняющие вопросы по конкретным визуальным деталям.
Результаты оказались предельно ясными: студенты запомнили меньшую часть объектов из числа тех, что сфотографировали. Кроме того, они не могли вспомнить их специфические детали. В случае же с экспонатами, которые они просто рассматривали, все получилось наоборот. «Фотографируя объект, вы полагаетесь на камеру, рассчитывая, что она запомнит его вместо вас, – объясняет Хенкель. – Вы как будто говорите: “Ладно, об этом можно больше не беспокоиться. Камера ухватила суть”. Вы не включаете анализ и эмоции, которые помогают запомнить пережитый опыт, отдавая этот процесс на откуп камере».
Одним словом, если последняя фиксирует момент, ваш мозг этого не делает. Хенкель придумала пугающий термин для этого явления. Она называет его эффектом обесценивания фотографирования.
