— Пока нет, зачем торопить события. Сначала я должен убедиться, что дела обстоят именно так, как они говорят, и в этом случае они мне и сами о вас расскажут.
— Вы думаете, я один из заключенных, попытавшийся совершить побег? Но это же глупо!
— Что именно?
— Здесь некуда бежать, никаких шансов, глупо!
— За тридцать лет полетов я неоднократно попадал в ситуации, когда казалось, что нет шансов, и тем не менее надежда и активные действия позволили мне выжить. Поэтому я считаю, что шанс есть всегда.
— Ладно, — махнул рукой Андрей, — оставим демагогию. Все переговоры экипажа с другими космическими объектами записываются на видео. Могу я посмотреть запись вашего общения с начальником колонии?
На лице Сандерса появилось заинтересованное выражение:
— Зачем вам это? Смысл разговора я передал. Ничего другого там не звучало.
— Ну, так и дайте посмотреть, — раздраженно произнес Андрей.
— Хорошо, — прищурился Сандерс.
Экран на несколько секунд покрылся темной рябью, затем появилось изображение человека. Широко улыбаясь, он представился начальником колонии и сказал, что рад приветствовать легендарного Майкла Сандерса в их забытой богом обители. Дальше Андрей слушать не стал. Он слишком хорошо знал этого человека, хоть они и не виделись пять лет и тот порядком изменился внешне, но выражение глаз, манера общения — все это, несомненно, принадлежало Бобу Хиггинсу. Тому самому Бобу, ради которого Андрей и предпринял эту рискованную высадку на планету.
Прошло уже три часа с тех пор, как Сандерс покинул станцию, оставив Андрея в плену одной из кают своего корабля. Даже после заверений Андрея, что беседовавший с ним человек на самом деле не начальник колонии, а один из заключенных, он все равно отказался выпустить его, заявив, что в сложившейся ситуации вынужден действовать в одиночку. Андрею ничего не оставалось, как посоветовать ему быть осторожным, на что Сандерс самоуверенно ответил, что он всегда осторожен. На том и расстались. Время тянулось ужасно медленно. Неизвестность давила на психику, заставляя еще и еще раз прокручивать в голове всю цепочку событий, которая то вдруг начинала казаться до безобразия простой и подталкивающей к логичным, самим собой напрашивающимся выводам, то снова запутывалась в тугой узел не вяжущихся между собой фактов. Ничем другим Андрей заниматься не мог. Казалось, погрузившись в дебри логических умозаключений, он перестал реагировать на окружающую действительность, и ни один внешний раздражитель не сможет до него достучаться, пока не будет найден единственно верный ответ на накопившиеся вопросы.
На самом деле мозг только и ждал сигнала, чтобы перейти к активным действиям. Звукоизоляция отсеков была хорошая, поэтому, что творится на корабле, Андрей не знал. Однако когда чуть слышно повторился уже знакомый звук срабатывания блокиратора замка, он, моментально оценив ситуацию, как будто именно этого и ждал, метнулся к двери и занял позицию слева от нее. Даже недолго пообщавшись с Сандерсом, он убедился, что тот, действительно, достаточно умен и хитер, а потому, зная в каком Андрей состоянии, не стал бы входить в каюту просто так, не связавшись с ним предварительно по терминалу и не объяснив сложившуюся ситуацию. Значит, это не Сандерс! А кто-то, не знающий о существовании Андрея и просто совершающий обычный досмотр звездолета. Но без ведома его хозяина это сделать невозможно, Сандерс не мог при таких обстоятельствах не включить защитный контур. Следовательно, его силой заставили сообщить код входа. Такой поворот событий полностью развязывал Андрею руки, а заодно и ноги, которыми он и собирался воспользоваться для приветствия незваных гостей.
Андрей понимал, что в таких ситуациях в «гости» по одному, да еще с пустыми руками, ходить не принято, значит, будут, по крайней мере, два вооруженных человека, это опасно, но выбора у него не было. Он предпочитал сам определять ход событий, потому что быть мальчиком для битья или подопытным кроликом и надеяться на милость победителя — это слишком грустно и ненадежно. Поэтому, сделав основную ставку на свою скорость и внезапность атаки, а также надеясь на неподготовленность противника, он застыл, прижавшись к стене, ни на секунду не упуская из виду матовую поверхность двери.
