Размышления о Дон Кихоте - страница 9
Если же говорить о прошлом, к которому Асорин подходит со стороны эстетики, то мы видим в нём один из самых жестоких национальных недугов. У Канта в «Антропологии[24] есть настолько глубокие и верные слова об Испании, что у читающего буквально перехватывает дух. Путешествующие турки, пишет Кант, имеют обыкновение описывать народы по их главному пороку, и, следуя этой манере, приводит следующую таблицу: 1. Страна моды (Франция). 2. Страна дурного настроения (Англия). 3. Страна предков (Испания). 4. Страна хвастовства (Италия). 5. Страна титулов (Германия). 6. Страна аристократов (Польша).
Страна предков! И значит, она по-прежнему не принадлежит нам, не составляет свободное владение нынешних испанцев. В ней, как прежде, царят ушедшие, которые сплотились в олигархию смерти, гнетущую нас изо дня в день. «Знай же, – сказано в “Хоэфорах”[25], – мёртвые способны убивать живых».
Воздействие прошлого на испанцев – один из самых больных наших вопросов. В нём ключ к психологии испанского консерватизма. Говорю сейчас не о политике – она всего лишь одно и совсем не самое глубокое, не самое важное проявление общего консерватизма нашей мысли. Как мы не раз увидим на этих страницах, крайняя реакционность в её самом предельном выражении характеризуется не столько враждебностью к современному, сколько особым отношением к прошлому.
Позвольте мне для краткости ограничиться парадоксальной формулой: жизнь – это смерть умершего. Есть только один способ победить прошлое, царство завершённости: вскрыть вены и наполнить своей кровью опустевшие вены мёртвых. А именно это и не по силам консерватору, он не может отнестись к прошлому как живому. Он вырывает его из сферы жизнеспособного и лишь затем возводит на трон, даруя мёртвому власть над душами живых. Не зря кельтиберы привлекали такое внимание древних: это был единственный народ, поклонявшийся смерти.
Неспособность наполнить прошлое жизнью – вот что отличает консерватора. А неприязнь к новому – общая черта самых разных психологических темпераментов. Разве Россини, не любивший поездов, а предпочитавший разъезжать по Европе в экипаже с весёлыми колокольцами, – консерватор? Хуже другое: целые области нашего сознания заражены, и прошлое, словно птица над болезнетворными испарениями болот, падает замертво, погружаясь в топь нашей памяти.
Пио Бароха будет для нас поводом задуматься над тем, что такое счастье и что такое «действие». На самом деле мы понемногу поговорим обо всём: этот человек – не просто человек, он – скрещение бесчисленных путей.
Кстати, над страницами очерка о Барохе, как и над теми, что посвящены Гёте, Лопе де Веге, Ларре[26], и даже над некоторыми из этих «Размышлений» читателю может показаться, будто я уделяю недостаточно внимания своей прямой теме. Да, это литературно-критические работы, но я вовсе не считаю главной задачей критики оценку книг, распределение их на хорошие и плохие. С годами приговор интересует меня всё меньше: я предпочитаю не судить, а любить свой предмет.
Критика для меня неотделима от страстного желания обогатить полюбившуюся книгу. В этом смысле она совершенно противоположна тому, что делает Сент-Бёв, ведя от произведения к личности автора и распыляя эту последнюю в облаке анекдотов. Критик – не биограф, и целиком отрываться от текста он не вправе. Его задача – в другом: дополнить написанное. Коротко говоря, это значит, что критик обязан включить в свою работу инструментарий всех чувств, всех идей, которые помогут обычному читателю получить как можно более полное и ясное представление о данной книге. Литературную критику стоило бы нацелить на утверждение, её дело – не столько править автора, сколько снабжать читателя более тонким оптическим устройством. Обогащать книгу, обогащая её прочтение.
Иными словами, я понимаю под литературно-критической работой о Пио Барохе совокупность точек зрения, с которых в его книгах открывается более богатый смысл. Поэтому я – и ничего странного в том нет – почти не говорю об авторе и не вдаюсь в детали им написанного; для меня главное – соединить то, чего в самих его книгах нет, но что служит им дополнением, окружает их более благоприятной атмосферой.
