Различия в степени вокализованности сонорных и их роль в противопоставлении центральных и периферийных говоров - страница 7
Если перед гласным (в примере «з гʼяйцами») такая степень шумности [ј] может факультативно проявляться как звонкость, то в конце слова она (также факультативно, чаще в конце синтагмы, в условиях эмфазы) может оборачиваться глухостью; ср. звук типа средненебного мягкого х ([хˮ]) в случаях типа откро́[хˮ]!, скоре́[хˮ]![26]. Звук [хˮ] в соответствии с [ј] слабосонорного качества является аналогом других глухих сонорных в позиции конца слова после согласных (ос[тр], во[плʼ] и т. п.).
В говорах периферийного типа [ј], наоборот, проявляет значительную вокализованность. Ее можно усмотреть в свойственной севернорусским говорам черте фонетики — утрате интервокального ‹ј› в определенных условиях[27]. Именно высокая степень вокализованности этой фонемы, реализующейся по преимуществу неслоговым гласным [й] со слабо выраженной артикуляцией трения (и несколько пониженного образования, приближающегося к [е̯]), приводит в этих говорах к его утрате в части интервокальных позиций[28].
Высокой сонорностью [ј] можно объяснить и его способность выступать в определенных позициях в соответствии с мягким губным спирантом, причем только в тех говорах, где соответствующая фонема реализуется губно-губным [ԝ][29]. Возможность такой мены характеризует в основном вологодские говоры и говоры Рязанской Мещеры, как раз те, которые являются наиболее яркими представителями говоров периферийного типа[30]. Сама же способность [ј] выступать на месте [ԝʼ] — звука высокой степени сонорности, в любой из систем обладающего большей сонорностью, чем [ј], недвусмысленно свидетельствует и о высокой сонорности [ј] в этих системах.
Известно, что сонорные в контексте других звуков могут менять свое качество в довольно широком диапазоне. Это объясняется тем, что, обладая нефонологической звонкостью, сонорные могут вести себя относительно этого признака достаточно свободно, оставаясь самими собой, т. е. не совпадая с другими звуками[31]. Однако рамки этой свободы в центральных и периферийных говорах различны. В системах консонантного типа сонорные в соседстве с шумными частично теряют свою звучность, спирантизируются. Степень их оглушенности, например, в позиции конца слова после согласного может приводить к их утрате в этом положении, ср. произношение ру[пʼ] (рубль), жи[сʼ] (жизнь). В периферийных говорах обнаруживается другая модель их поведения в тождественных условиях. Здесь проявляется обратная тенденция — к усилению их звучности, что приводит к развитию побочной слоговости, ср. характерное для этих говоров произношение тех же словоформ: ру́[бльʼꚝ] или ру́[бълʼ], ру[бꚝлʼ], жи́[зʼьнʼ] (если это существительное не оформляется в соответствии с типом склонения на ‑а: жи́зня). Особенно сильно развитие побочной слоговости проявляется в периферийных говорах западного типа, ср. наличие именно здесь компактных ареалов произношения словоформ типа [алʼ]ну ([илʼ]ну́), [ар]жи́ ([ир]жи́), хотя в некоторых случаях подобное поведение сонорных фиксируется и шире, почти повсеместно (например, в словоформах [пъш]ени́ца, [арж]ано́й), что может объясняться достаточно давним возникновением соответствующих фактов, — до того, как тенденция к консонантизации повлияла на сонорный. Лишний же, слог со временем закрепился в фонемном составе слова уже вне зависимости от качества сонорных в соответствующих говорах.
В середине слов в сочетаниях шумных согласных с сонорными и в сочетаниях двух сонорных в периферийных говорах представлены результаты активных некогда процессов, среди которых преобладает ассимиляция, ср. долгие сонорные на месте сочетаний звонких взрывных с сонорными, объединенных местом образования: [дн] > [нн] (ла́[нн]о, [бм] > [мм] (о[мм]а́н); разнонаправленные преобразования сочетания [лʼнʼ], ср. [лʼлʼ]
