— Черт бы тебя побрал, Фролов.
— О, кстати! — я решил немного разрядить обстановку. — Если есть Спящий Бог, то должны быть и спящие черти. Просто исходя из принципов диалектики. Ты что-нибудь знаешь об этом?
— Черти не спят, — неохотно ответила Алиса и тронула машину с места.
У меня челюсть отвисла от такого ответа.
«Разрядил обстановочку, нечего сказать...» — подумал я, откидываясь на спинку сиденья.
Без зазрения совести развернув «Форд» через две сплошных линии, Алиса рванула в сторону города.
— Ты спокойнее ездить умеешь? — спросил я, глядя, как она врубила фары и начала бесконечный обгон по осевой линии.
— А смысл? — не отрывая взгляд от дороги, спросила она.
На это трудно было что-то ответить, и я надолго умолк. Мы выехали на МКАД, после чего Алиса еще чуть придавила педаль акселератора. Машина присела в довольно глубокую колею на асфальте, проторенную тяжелыми джипами в крайнем левом ряду, и понеслась, как неуправляемая ракета, пущенная точно в цель. Я прикрыл глаза — с трудом переношу такую езду, когда не я за рулем. При этом умение водителя меня нисколько не интересует. Как говорят на Востоке, иногда и обезьяна падает с дерева. А смерть в автокатастрофе по вине рыжеволосой сумасшедшей не входила в мои ближайшие планы. Хотя в последнюю пару дней, надо признать, смерть так часто подходила вплотную, что ее дыхание сделалось если не привычным. то, по крайней мере, не очень пугающим. Утомляющим оно стало, вот что. Как на войне.
Чтобы хоть немного сбавить резвый темп вождения, к какому была склонна Алиса, я велел ей свернуть с трассы чуть раньше, чем требовалось. Но тут же пожалел об этом, так как по узким улочкам дачных поселков она неслась немногим медленнее.
«Я бы тоже не боялся смерти, если бы после нее меня ждал гарантированный рай в степи возле моря», — подумал я.
Можно даже предположить, что, учитывая несовершенство мира, я бы при подобных гарантиях к смерти стремился. Возможно, но не факт. Хотя бы потому, что у жизни есть такое очевидное преимущество, как любовь и близость с любимым человеком. Однако кто знает, что будет позволено нам за гранью? Благодаря Северному Оленю кое-что я уже знал. И, судя по тому, что делала Алиса в гроте на пляже, позволено будет не так уж мало. Так что библейская целомудренность рая представлялась мне теперь не более чем глупой сказочкой или никем не понятым иносказанием. Но все же стремление к смерти для человека противоестественно, на мой взгляд, так что бездумное лихачество ничем нельзя оправдать.
Наконец мы остановились у нашего с Катькой дома. Я выбрался из машины и дал команду компьютеру отворить ворота.
— Куда ставить? — спросила Алиса, опустив стекло.
— Да куда угодно, — лениво отмахнулся я.
Алиса фыркнула и въехала во двор по дорожке, присыпанной снегом. Я закрыл ворота и подождал на крыльце, когда она догонит меня. Мелькнула мысль предупредить ее, что прямо в холле за дверью лежит покойник, привезённый Эдиком, но я решил промолчать. Если уж Алиса попортила мне нервы неаккуратной ездой, то что мешает мне немного попортить нервы ей?
Я пропустил ее вперед и только потом переступил порог. Однако реакция Алисы на лежавший возле журнального столика труп в черном пластиковом мешке показалась мне на редкость спокойной.
— Это случайно не то, о чем я думаю? — спросила она.
Ее голос не дрогнул.
— Я не телепат, — пробурчал я, не очень довольный произведенным эффектом.
Ну хоть бы ойкнула ради приличия, надо же совесть иметь!
Алиса молча наклонилась к мешку, потянула «молнию» и глянула внутрь. Лицо ее осталось каменным, но едва заметная тень все же тронула мышцы на скулах.
— Это мой родной брат, — сказала она, садясь на тот самый диван, на который она меткими выстрелами из плевалки совсем недавно уложила охранника.
— Рад был познакомиться, — съязвил я. — И сувенир хороший остался на память.
— Кинжал, значит, тоже у тебя? — покосилась Алиса.
— Это самый дорогой антиквариат из всех, какие мне доводилось покупать. Особенно если считать вместе с телом.
— За сколько ты мне уступишь свои трофеи? Брат меня больше интересует, признаюсь честно.
