Другая бы думала только о том, как не разбиться при падении, а эта как ни в чем не бывало прямо в воздухе, на лету, спокойно и хладнокровно вставила дротик в ствол, клацнула затвором и прицелилась в меня с такой точностью, словно продолжала сидеть в укрытии, а не лететь на пол с высоты потолка. От неожиданности я снова нажал на спуск, и это меня спасло — картечь ударила в стену, а приклад в плечо, чуть толкнув меня назад. Дротик просвистел возле самой шеи и вонзился в дверной косяк, а я недолго думая снова шмыгнул за диван.
Теперь у меня уже не было иллюзий по поводу превосходства над противником. Я видел в своей жизни много солдат, и наших, и иностранных, но с подобным хладнокровием сталкивался впервые. Ловкости и меткости Алисе тоже было не занимать, а я, наоборот, за год сильно сдал позиции. Не скажу, что запаниковал, но ощутил себя неуютно. В такой ситуации надо действовать со всей решимостью. Что мне еще оставалось?
Быстро перезарядив нагревшееся ружье, я собрал волю в кулак и выскочил из укрытия, вскинув приклад к плечу. А дальше случилась немая сцена. Ну точно, как в каком-нибудь голливудском блокбастере, когда в конце фильма противники оказываются друг перед другом — глаза в глаза, ствол в ствол. С той лишь разницей, что в нашем с Алисой случае ситуация была скорее комичной, чем драматичной. У меня в руках слонобой два на десять, снаряженный картечью по самое некуда, а у Алисы пневматическая плевалка. Пусть ее дротики хоть сто раз отравлены, но не бывает на свете яда, который убивает в течение пяти секунд. Даже цианистый калий действует с полминуты, а то и дольше. Моментальные смерти от едва пригубленного вина являются досужим вымыслом детективщиков. В общем, при любых раскладах, даже если Алиса выстрелит первой, я успею садануть по ней из обоих стволов, Видит бог, делать я этого не хотел, да только иногда этот пресловутый бог попросту не оставляет нам выбора.
— Лучше не стреляй, — посоветовал я. — Потому что если я в ответ выстрелю, от тебя останутся только ноги и сорок килограммов хорошо прокрученного фарша.
У Алисы глаза оказались яркого зеленого цвета. Я таких никогда не видел. Она смотрела на меня не моргая, целясь точно в зрачок. И я физически ощущал, о чем она думает в этот момент — насколько глубоко в мозг может войти дротик после того, как пробьет толстое стекло очков. Я и дротик этот вонзившийся почти физически ощутил. Ниже среднего, надо сказать, удовольствие.
Несмотря на критичность ситуации, Алиса показалась мне еще более привлекательной, чем когда я увидел ее во сне. От нее волнами исходила такая мощная энергия, что, казалось, будто где-то рядом гудит трансформатор. Одета она была в тугие бордовые джинсы и ярко-оранжевый свитер, вроде бы обычная девчонка, но в то же время я понимал, что Алису не только женщиной нельзя считать, но и человеком, скорее всего. Кроме внешнего вида, не было в ней ничего человеческого. Люди так себя не ведут, У каждого человека есть какие-то сомнения, какие-то страхи, а эта, как робот, как терминатор из фильма. И взгляд, как два мощных боевых лазера ярко-зеленого цвета.
Продолжая целиться в меня, она осторожно, по-кошачьи, бочком, двигалась в сторону коридора, ведущего в гостиную. Она чувствовала, что мне не легко в нее выстрелить. Почти невозможно. И если честно, я был готов дать ей уйти. И она уже ощутила это.
— Я не собираюсь будить вашего Спящего Бога, — раздельно и внятно произнес я, вспомнив совет Кирилла. — Оставь меня в покое, Алиса. Дай слово, что не будешь меня преследовать, а я дам тебе уйти. Поверь, мне очень не хочется портить такое великолепное тело. Но у меня есть близкие люди. Один раз ты уже поставила их жизнь под угрозу, второго раза я тебе не дам.
Мысль о Катьке и Максе придала мне решимости. Я вдруг ощутил себя тем же снайпером, каким был полтора года назад, — точным и не знающим, что такое эмоции. И Алиса моментально отреагировала на изменение моего состояния. Я увидел это по ее взгляду. Нет, в нем не было испуга, было что-то другое, нечто среднее между решимостью и отрешенностью. Странное сочетание почти не сочетающихся эмоций.
